Честное лисье слово

Большинство пришлых лис осталось на месте, уверенные в том, что разгадали «хитрость» Фьор, пытавшуюся «выманить их с тучного места», о чём кричала на весь лес лисица Мале. Остался и Перфидо, у которого воспоминания о посещении им западного берега озера вызывали неизменную дрожь (ему даже в ночных кошмарах долго снился чёрно-белый пушистый хвост скунса).

Но то, что ему пришлось пережить на следующий день, осталось в его памяти навсегда, как самое страшное воспоминание. Лисья охота! Его счастье, что он, один из немногих, уцелел. Спасли Перфидо его дерзость и знание родных мест: когда казалось, что бежать уже некуда, он по стволу упавшего дерева забрался на дуб (тот самый, с которого пугал когда-то Фьор, представляясь Духом Зверя Повелителя) и спрятался в его ветвях. Там он тихо-тихо просидел целые сутки, не решаясь спуститься вниз. Пока не вернулись домой Фидо, Фьор и Ури, их родители и все остальные.

Ни лисицы Мале, ни других членов разбойной банды никто больше не видел. Видимо, они стали добычей охотников.

Жизнь в лесу у озера потихоньку налаживалась и входила в привычную колею. Теперь среди лисьего населения «новеньких» было не так много, и они вполне приспосабливались к местному укладу. Стычки практически прекратились – еды хватало всем. Изредка ещё забредал кто-то из переселенцев, ищущих лучшей доли. И среди них попадались порою очень даже интересные личности.

Они появились одними из самых последних – старый хромой пёс и маленький лисёнок, девочка. Сразу понятно было, что эти двое никак не смогут сами себя прокормить: один – по старости и немощи, другая – по малолетству. При этом они нисколько не унывали, и ознаменовали своё прибытие тем, что устроили концерт для всех проживавших на ручье у озера.

Пёс уселся у большого пня на поляне и отбивая лапами ритм, словно это был не пень, а барабан, поднял морду вверх и запел хрипловатым голосом. Маленькая лисичка стала кружиться-танцевать, с подскоками да кувырками. И выходило это у неё так грациозно и ловко, что поневоле залюбуешься. Закончив выступление, они, как заправские артисты, поклонились всем, кто пришёл на них посмотреть.

Минуту над поляной висела тишина: никто не знал, как реагировать на такое неожиданное событие, как концерт. И тут Фьор громко воскликнула: «Браво!» и захлопала. Она мгновенно прониклась к малышке горячей симпатией: та так замечательно танцевала!

Вслед за Фьор потянулись и остальные. Раздались сначала отдельные, а потом и более уверенные и дружные аплодисменты. «Артистам» принесли поесть. Кто-то расспрашивал пса, откуда они и куда направляются. Хотя спрашивали только из вежливости – каждому ясно было, откуда все идут, а вот куда – этого как раз не знал никто, в особенности именно те, кто шёл.

Дядюшка-енот крякнул и сказал, обращаясь к старику-певцу:

– Хорошо выступаете. Душевно… Только негоже с такой крохой бродяжничать. Оставайтесь-ка лучше у меня. Дом большой, а нас с внуком только двое. Так что места всем хватит.

Пёс колебался лишь мгновение, и ответил с поклоном:

– Спасибо вам! Мы – так с удовольствием… коли не будем в тягость.

– Не в тягость, – махнул хвостом енот. – А нам веселее будет – я песни люблю. А тебя кто же так танцевать научил? – обратился он к малютке лисичке. – Мама?

– Не, я сама научилась, – пропищала та. – У меня мамы нету.

Дядюшка-енот с жалостью посмотрел на малышку.

– Сирота? – спросил он старого пса.

– Сирота, – вздохнул тот. – Почти с рождения со мной. Сам её в своей будке укрывал, пока подросла. Я тогда ещё хозяйский был, – пояснил пёс. – И хозяин мой строгий такой… но со двора не гнал. А когда уж он помер, тут что ж… понятное дело… выперли. – Он покряхтел и продолжал: – А её-то мамка вскоре после её рождения умерла. Кроха её, небось, и не помнит совсем. И никого у неё из родных не осталось…

– Нет, осталось, – перебила своего спутника лисичка. – И маму я, хоть немножко, но помню!..

– Помнишь – и хорошо, – успокоительно проговорил дядюшка-енот, – маму надо помнить… хоть что-то.

– Я и помню! – лисичка упрямо нахмурила маленькие бровки. – Я помню, что она мне говорила. Она говорила: «У тебя есть брат, малышка. У тебя очень хороший брат… Разыщи его». Вот как. – Она подняла глаза на двух стариков, которые стояли рядом и с участием глядели на неё.

– Да как же его разыскать? – пробормотал дядюшка-енот. – Боюсь, это вряд ли выйдет… Ты же даже не знаешь, как его зовут.

– Нет, знаю! Его зовут, – она наморщила лобик от старания вспомнить, – ммм… Фидо! Вот как его зовут. Мама так сказала.

– Фидо?!

Это воскликнула Фьор. Она стояла поодаль и слушала, о чём дядюшка-енот говорит с пришлыми артистами. Лисичка была очень рада, что он предложил им пожить у него, и ей не терпелось поближе познакомиться с малышкой, которая так замечательно танцует. Та вызывала у неё какое-то непонятное чувство «знакомости». Будто Фьор откуда-то знала её. Между тем, она была уверена, что видит эту кроху первый раз.

– Твоего брата зовут Фидо? – повторила Фьор, приближаясь ко всей группе.