Четки

Через несколько десятков метров впереди возвышалась следующая конструкция. Вместе они создавали овраг, верхушка которого терялась в грязной темноте, зато нижние уровни напоминали улицы города после катаклизма. Освещение в случайных местах вырывало из мрака обрывки этого подземного… лагеря? Чем еще могло быть это место? Между уровнями были переброшены навесные мостики и кладки. Из боковых сооружений выступали балконы и большие террасы. Еще были подземные спуски, пандусы и ступени. Недалеко, под большим, оплетенным кабелями и трубами контейнером, располагалось несколько кривых прилавков с неопознаваемыми с такого расстояния товарами. Дальше, возле маленького костра с беспокойным зеленоватым пламенем, группка людей играла в кости. В другом месте устроили парикмахерскую — пожилой мужчина сидел на сундуке, а молодая женщина ловко орудовала ножницами, обстригая волосы. С левой стороны играла малолетняя детвора.

Как они подверглись Элиминации?

Точно так же, как и Марыся.

Он огляделся в поиске знакомой головки между похожими фигурками. Он не знал, в какую сторону идти: спуститься под землю или выбрать любые ведущие наверх ступени.

Одни люди почти бежали, другие как раз наоборот — сидели под стенами или неспешно шли куда-то по своим делам. Кто-то играл в шахматы, двое подростков пинали мяч, а посередине стоял гриль из разрезанной пополам бочки с решеткой. Старик под абсурдным здесь поломанным зонтом переворачивал щипцами еду на решетке. Ароматный дым ударил Харпаду в нос, напоминая про голод — он не ел много часов. Сейчас он пожалел, что не доел баланду в камере. Он поднялся по ступеням к шатающемуся веревочному мосту, размещенному в нескольких метрах над землей. Лишь отсюда он увидел весь размер Межуровня и замер от впечатления — этот гудящий овраг, переполненный толпами, прилавки, собранные из мусора будки, выступы, держащиеся на веревках и узлах мосты, клубы дыма — все это тянулось в обе стороны до границы видимости, завешенной дымом и влажностью. Здесь у него не было шансов найти дочь.

Он спустился и приблизился к грилю. Нужно поесть, чтобы сохранить ясность ума. Он огляделся в поиске сенсорной панели, которой тут, естественно, не могло быть. То, что запекалось на гриле, не привлекало. Правда, с левой стороны решетки лежала совершенно нормальная колбаса, зато с правой шипело что-то подозрительно напоминающее бедро тех крысопсов.

— Двести за бедро, сто пятьдесят за лопатку. Колбаса пятьсот… — Продавец только сейчас посмотрел на него, на его комбинезон. — Новенький? Не можешь заплатить, да? Иди к компу.

— Куда?

В ответ он ткнул костлявым пальцем в противоположную стену.

— Туда. К компу. Ну, иди, не стой тут! Не отпугивай клиентов.

Харпад послушно пошел в сторону желтого устройства в стене. Ниша в корпусе, освещенная теплым, желтым светом, была в форме арки. Вместо сенсорной панели торчала только большая кнопка. Величиной с ладонь, с вырезанной пиктограммой, естественно, ладони, чтобы никто не сомневался. Кнопка была сильно потерта, но все еще различима. Харпад оглянулся и нажал. «Комп» оказался пищевым компилятором. Что-то в нем заворчало, забулькало, и в нише появилась миска с месивом, похожим на то, что давали в камере. Рядом стоял похожий автомат, только голубой. Харпад нажал кнопку и получил стакан с водой.

Никакого выбора, но и никакого вопроса об оплате. У него были деньги. У него было много денег, вот только наверху.

— Берешь или как? — буркнул кто-то рядом. — Я тоже хочу.

Харпад даже не посмотрел в ту сторону. Он забрал миску и стакан. Перенес их на металлический ящик в паре метров и быстро начал есть. Вкус был такой же, не отталкивающий, но противно металлический. Он выпил всю воду.

— Новенький.

Он захлебнулся и посмотрел в сторону голоса. Шестидесятилетний мужчина с многодневной щетиной, коротко стриженными седыми волосами и острыми глазами. Его оранжевый комбинезон был сильно изношен, потерт и разорван в нескольких местах. На плече висела сумка, скорее всего, самодельная из каких-то тряпок.

— Я здесь около часа, — сказал Харпад.

— Я помогу тебе.

— Я не просил.

— Мне скучно. Уже год как не работаю.

Харпад ел быстро и думал, как избавиться от навязчивого помощника.

— Тут нечего делать, если не работаешь, — продолжал тот. — И тебе будет легче, когда поймешь, что тут и как. Я тут лет двадцать, согласно вашему исчислению.

— Может, ты знаешь, из чего это сделано? — Харпад показал на месиво.

— Каша? Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы.

Нюхач с трудом проглотил, каша вдруг на вкус стала еще хуже.

На языке у него крутился вопрос, не видел ли этот старик Марысю. Он не решился его озвучить, без знания местных реалий лучше не рисковать. Он предпочитал полагаться на свое цифровое шестое чувство. Как поест, у него появятся силы идти по следу.

— Я думал, что Элиминация — это смерть, — вместо этого сказал он. — Что те оранжевые фургоны отвозят людей на казнь.

— Я тоже так когда-то думал. Все так думали, все, кто через это прошел. Меня зовут Еремия.