Четки

— Совет мудрецов, — задумчиво поправил он. — Совет мудрецов — это все же кое-что другое. Первые обычно эгоисты и могут управлять фирмой, если им это будет выгодно. Они уйдут к конкурентам, если те предложат больше. Совет мудрецов не подчиняется законам экономики. Они приписаны к определенному обществу, в котором выросли и которому преданы. Если задуматься, эти две модели противоположны.

— Но ни одна из них не демократична.

— Ты права. Ублюдок несет популистские бредни, а потом вдруг добавляет туда очень даже непопулярную идею. Говорит об этом какое-то время и быстро меняет тему на более приятную. Он… он отправляет сигнал. Только кому? Ищет сподвижников? Те, которым идея понравится, его поддержат. Остальные ее даже не запомнят. — Он поднял коммуникатор и прочел сообщение. — Что ж, хоть эта встреча остается в силе.

Он прислал водителю новый пункт назначения, развалился в кресле и уставился на узоры красного дерева, из которого был сделан бар.

— Кто этот человек? — осторожно спросила ассистентка. — У тебя могут возникнуть серьезные проблемы с полицией. Это нас окончательно добьет.

— Пока что благодаря ему я держусь на плаву. Если бы не эта сделка, я был бы уже в Элиминации. — Он покачал головой. — Какие еще серьезные проблемы могут возникнуть? Полиция им не интересуется. Это другой уровень.

— А цена?

— Каждый должен испачкаться. Четыре года в оппозиции любого поменяют. Я проиграл выборы с человеком, который не мелочился. Он сотрудничал, с кем надо, говорил, что надо, и менял взгляды, как надо. А я? У меня ведь были идеалы, цели… Идиот, — рассмеялся он. — Политик должен быть хамелеоном, это необходимость, стандарт. Велицкий понимал это уже тогда. Идеалы разбиваются о закрытые двери к власти. Что толку в гениальных идеях, если их никогда не реализуешь? Ты видела амеб, воюющих за получение должностей районных депутатов? У них ничего больше не получится. Они не знают, как делается настоящая политика. Я когда-то тоже был таким.

Элиза опустила голову и занялась планированием расписания.

Старое Брудно отпугивало вертикальными трущобами. Дома в несколько десятков этажей обросли хаотичными пристройками, ступеньками и даже кладками на веревках между верхними этажами. Потеки на стенах и трещины никого не удивляли. В большинстве домов не было света и проточной воды. Если бы не фильтры лимузина, чувствовался бы запах сжигаемого мусора — черный дым окутывал мрачные строения грязными вуалями. Полицейские патрули не заглядывали в дома — ограничивались уровнем земли. Можно было с уверенностью предположить, что после пятого этажа законы Кольца Варшава переставали действовать.

Они проехали мимо этих домов, проехали Жерань и въехали в новые высотные кварталы Тархомина, который плавно перетекал в Натолин — бывший противовес для стремящегося вверх Мокотова. Здесь возводили экономически невыгодные небоскребы, чтобы центр массы Кольца оставался в нужном месте.

— Аннулировано приглашение на благотворительный бал в Бристоле, — тихо сообщила Элиза.

— Блять, там должно было быть несколько важных персон. Пришли моей жене сообщение, чтобы не собиралась. С министром я и так завтра встречусь.

— Завтрашнюю встречу он тоже отменил. Я думаю… — Элиза на мгновение замолчала и сильнее прижалась к шефу.

— Ну, смелее, говори.

— Будет только хуже. Может… — Она собрала все силы и выдавила из себя: — Может, стоит рассмотреть вариант отзыва кандидатуры. Мы не вернемся к стартовым рейтингам. Эта девочка, которую ты оттащил от машины… это была дочка этой… Это же выглядит как…

— Ни в коем случае. — Он стиснул кулаки так, что побелели костяшки. — Я все верну! В конце концов, если я отзову кандидатуру, это будет выглядеть так, как будто бы я признаю вину! — Он спрятал лицо в ладонях. — Сука, ну зачем я ее поднял…

— Это ничего не изменило бы. Мы должны притаиться и выстроить позицию для следующих выборов. Твой ПО…

— Нет! Я ждал этого гребаных четыре года. Депутаты в оранжевом году тоже мне говорили, чтобы я подождал, собрал силы к следующим выборам. Я не могу ждать вечно, понимаешь?!

— Я думаю, что тебе стоит начать беспокоиться о своем ПО.

— Не стоит. Он низкий.

— Как это? — Она отпрянула и удивленно уставилась на шефа. — Откуда ты знаешь?

— Я не могу тебе сказать. — Он допил витаминный коктейль.

— Что ты сделал?

— Не бойся, тебе ничего не грозит, — быстро предупредил он. — Это деловой уговор. Заплачу, когда выиграю.

* * *

Разговор не клеился. Боты неохотно признавались, что это невозможно или что фирма не имеет такого предложения. Человек спокойствия ради отправил бы клиента к конкурентам или придумал бы какие-то причины и деликатно дал бы понять, что жаль терять время. Бот же мог юлить бесконечно.