Четки

— Если бы так думали наши предки, мы бы все еще жили на деревьях.

— Знаешь, если бы не Перемены, уже не было бы homo sapiens. А жизнь в Кольцах требует специальных средств безопасности. Большинство людей на это соглашается и воспринимает гиперпревентивность не как необходимое зло, а как естественный элемент среды, как включение и выключение Несолнца. Большая часть общества даже не знает, что это такое.

— А ты знаешь?

Профессор нервно усмехнулся.

— Я не по точным наукам.

— А это не технический вопрос.

— Людям нужен постоянный ритм дня. — Профессор вздохнул и тронул пальцем коммуникатор. — Я знаю, что в Кракове говорят гашение и зажигание. Ты ждешь, что я скажу что-то о Большом брате или Опекуне? Это же обычные средства безопасности, как противоаварийная система в машине или замок в дверях.

— Как замóк, от которого мы потеряли ключ. Мы не властны над этим. Противоаварийная система заблокировала двери и везет нас в неизведанное. Ты когда-нибудь задумывался о том, что происходит с человеком после Элиминации?

— Согласно официальной интерпретации, это не имеет значения. Элиминация — это не наказание. Ее цель — только извлечение из общества индивидуума, представляющего угрозу.

— Тебя это не интересует?

— Мне кажется, их умерщвляют гуманным способом.

— Можешь надеяться. Но не быть уверенным. — Талинский встал и подошел к молочному стеклу. — У нас нет ни малейшей власти над g.A.I.a., мы даже не знаем, как это работает. Защита превратилась в ловушку. Ты знаешь кого-то, кто когда-нибудь покинул Кольцо Варшава?

* * *

Поиски в Интернете ничего не дали, и Яцек Липняж потихоньку приходил к выводу, что кто-то целенаправленно ставит ему палки в колеса. Кто-то взялся за то, чтобы не позволить ему осуществить мечту. Но вот кто? Кто-то, кто имеет большую власть.

Он прогуливался по оживленным торговым улочкам Мокотова. Не надеялся увидеть билборд с надписью «Путешествие в Краков», достаточно было идеи, чего угодно, что направило бы его в нужную сторону.

Почему кто-то выбрал именно его, чтобы лишить мечты? Возможно, именно он — Яцек Липняж — не должен был покидать Кольцо Варшава из-за ответственной работы? Да, причина могла быть в этом, и тогда за всем этим стояло бы его начальство. Ну что ж, бросать работу он не хотел. Только если это из-за его работы, то почему никто напрямую не скажет, что ему нельзя покидать Варшаву? Он бы смирился и попрощался со своими мечтами. Он гораздо больше нуждался в работе.

Повод должен быть другим. Личная обозленность? Может, кто-то не любил его фирму? Тем хуже для этого кого-то! Такой уж у него был характер, что трудности только прибавляли ему решительности. А времени было все меньше.

Это несправедливо! Он пнул смятую банку и пошел вперед. Она отскочила от бордюра и попала под туфлю элегантно одетой женщины, которая несла несколько сумок из дорогих бутиков. Туфля отъехала в сторону, а красотка совсем некрасиво выругалась и еще более некрасиво растянулась на земле, разбрасывая вокруг дорогие покупки.

Липняж остановился, как, впрочем, и несколько других прохожих. Первым порывом было желание сбежать. Но он не сделал этого, потому что все вокруг сразу поняли бы, кто виноват. На него никто не смотрел, но кто-то мог заметить, что это именно он пнул банку. Если появится обвинение, он будет отрицать! Выскажется и сразу же уйдет, делая вид, что обиделся.

Однако никто не обращал на мужчину внимания. Кто-то прошел мимо него, опустился на колени возле женщины и помог ей встать. Кто-то другой поднял ее сумки. Липняж смотрел, как она отряхивает юбку, поправляет волосы и забирает подобранные с земли покупки.

Не оглядываясь, он пошел в сторону ближайшей станции метро. Все окружающие знали, что это он виноват. Точно знали! Не говорили этого вслух, потому что боялись. Чего? Не важно! Он чувствовал к ним только ненависть.

Когда он уже сидел в вагоне, который направлялся на юг, вся эта ситуация начала его смешить. Физиономия красотки, когда ее уже ничто не могло уберечь от близкого знакомства с тротуаром, была на самом деле забавной!

* * *

Они свернули в сторону недостроенного небоскреба в форме кукурузы. Их стояло здесь больше десятка, это был неудачный ответ на демографический взрыв в Кольце.

Они проехали через открытые ворота — сторож в будке сделал вид, что не видит их, — и по насыпному, разбитому грузовиками съезду въехали на подземную парковку.

— Почему здесь? — Элиза неуверенно смотрела на мониторы, которые перешли в инфракрасный режим.

— В недостроенных домах нет камер.

Они медленно проехали ряд бетонных столбов — не было видно ни одной машины. Съехали на уровень ниже, и только там показался едва заметный между столбами силуэт автомобиля. Водитель остановился на безопасном расстоянии. Крушевский вышел. На конце парковки зажглись оранжевые фары другого лимузина.

— Останься, — сказал он, видя, что охранник собирается идти с ним. — Если что-то случится, ты не поможешь. Останься лучше с Элизой.