Четки

— Мне ничего не снилось. — Он начал есть. — А после пробуждения я думал о предложении, которое получил от одного предпринимателя. Ты его не знаешь. Ему принадлежат несколько больших фирм, но он сам остается в тени. Он предлагает дофинансировать финиш моей избирательной кампании. Утверждает, что я вношу оживляющее веянье в политику и что, как сознательный гражданин, хочет мне помочь. Разумеется врет, но ему положено. Такие правила. И знаешь что? Меня больше всего интересует, что он захочет взамен, когда я выиграю. Я встречусь с ним, ведь подобные вещи нужно обсуждать с глазу на глаз, — он бросал взгляды на жену. — Это невероятно. Правила политики так просты. Самое важное — знать своего противника. Нужно всего лишь уметь оценить человеческий характер. Не нужно никаких других знаний. Чем больше я углубляюсь, тем больше меня это удивляет. Кольцом Варшава, да и остальными, наверное, тоже, управляют люди, которые лучше всего умеют находить слабые стороны противника, использовать их, прогрызаться и занимать высшие позиции. На это уходит почти вся энергия. Потом, уже после обретения власти, начинаются видимые действия, которые должны скрыть общую некомпетентность. А еще безопасное ожидание следующих выборов. Самое важное для министра финансов не умение управлять деньгами, а способность разобраться с кандидатами на его место. Невероятно!

Он отодвинул тарелку с половиной яичницы и двумя половинками помидора. Выпил полстакана апельсинового сока и подвинул к себе чашку кофе. Она была наполнена на три четверти, именно так, как должна была. Девушки стремились к совершенству.

— Мне не нужны деньги этого предпринимателя, — сказал он. — У меня достаточно финансов для кампании. Но мне интересно, что он захочет взамен. Если играть в политику, то пусть это будет игра по полной. Так это выглядит — нужно встретиться с людьми, которые попытаются тебя использовать. Чтобы использовать их. — Он вытер губы, посмотрел на тарелку жены с остывшей яичницей и покачал головой. — Изголодаешься до смерти, дорогая.

Она не ответила. Как будто ее там не было.

* * *

На несколько дней до выборов времена суток сливались в один хаос минутных потребностей и шансов, которые могли появиться в любое время. Большинство вовлеченных в этот процесс — от политиков до журналистов и рядовых работников техобслуживания или гастрономии — искренне их ненавидели. Они были бы не против, если бы на эти несколько дней можно было отказаться от включения и выключения, оставляя Несолнце приглушенным наполовину. Вальдемар Крушевский был одним из них, но при этом он четко отделял возможное от невозможного.

Депутат сидел возле кофейного столика и в очередной раз проверял, нет ли ТС от Элизы. Проспала. Может, на нее так подействовал отказ от «Несна». Пусть поспит, она понадобится ему через несколько часов. Он посмотрел на прогнозы выборов. Ничто не предвещало перемен, что какое-то невероятное событие изменит тенденцию и даст ему шанс на победу. У него не было плана, потому что то, что приготовило пиар-агентство, он планом не называл бы. Сколько можно было укреплять образ морально безукоризненного героя города и своей жены? Человека без плохих привычек и подпорченной репутации, зато безрезультатно старающегося зачать ребенка. Все эти сессии с женой становились нудными. Странно, что Велицкий не побил эту карту одним фото с женой и двумя детьми. Четыре года назад он навязывал мнение, что только родитель может выполнять важные публичные функции, потому что он единственный смотрит на перспективу, думает о будущих поколениях, а не о собственной пенсии.

Теперь Велицкий уже ничего не делал, Крушевский перестал быть для него угрозой.

— Можем начинать? — Голос журналистки вырвал его из задумчивости. Она выглядела симпатичной и умной. Молодая, хотя пыталась замаскироваться одеждой. Ее съедало волнение, что не осталось незамеченным.

Это хорошо.

— Я готов, — ответил он.

Они сидели в кафе, которое на двадцать минут сняла служба новостей. За окном только светало, а улицы уже были переполнены людьми.

Не нужно было иметь в штате провидца, чтобы знать, каким будет первый вопрос.

— Я действительно не хочу этого, но не могу не обратиться к недавнему скандалу, — сказала она извиняющимся тоном. — Как вы думаете, насколько это уменьшит ваши шансы на победу?

— К сожалению, рейтинги показывают, что вранье и клевета являются все более действенным оружием в политической борьбе.

— То есть вы все еще утверждаете, что обвинение было несправедливым?

— Разумеется! Это политическая атака, а единственный человек, который мог сказать правду, мертв. — Единственный дельный совет, который он получил от агентства, — не нападать на провокаторшу. Хотя это противоречило логике, но большинство людей именно ее считали жертвой, не его. — Я подозреваю, что здесь был применен шантаж. Ее заставили оклеветать меня, а она согласилась, чтобы защитить собственного ребенка.

— Вы имеете в виду ту девочку, ее дочь, в изнасиловании которой она вас обвинила?

Минусом каждого интервью являются неудобные вопросы.