Читаем Четверг пока необитаем полностью

Люблю пёстрых дней постоянную смену,

Весь мусор житейский, житейскую пену,

Людских голосов нескончаемый хор,

И всю эту накипь, и весь этот вздор,

И, если быть чутким и не торопиться,

Копнёшь – и блеснёт золотая крупица.

«Какой конец?! Какая точка?!.»

Какой конец?! Какая точка?!

Есть бесконечная цепочка,

Цепочка радужных начал.

Ты столько раз зарю встречал,

Улыбку, взгляд влюблённый, нежный,

И кажется, что мир безбрежный

Зовёт нас сделать первый шаг.

Поверить бы, что это так.

«Куда-то сунула ключи…»

Куда-то сунула ключи. Ключи от счастья.

Ты хочешь в поисках ключей принять участье?

Мы всё с тобой перетряхнём и перероем

И вдруг в какой-то светлый миг с тобой откроем,

Что вновь зима и что, искрясь, слетают дружно

С небес снежинки, и ключей искать не нужно.

«Ах, это маленькое “я”!..»

Ах, это маленькое «я»!..

Истошный выкрик: «Мой, моя,

Моя болячка – погляди,

Меня прижми к своей груди,

Будь чутким, мой покой храня».

Ну а в ответ: «Меня, меня».

«Куда ты, день мой дорогой?..»

«Куда ты, день мой дорогой?»

А он в ответ: «Придёт другой».

А я ему: «Твои мне краски

Нужны, твои скупые ласки,

Твой гуд и тишина твоя.

С тобою породнилась я.

И ты среди земной мороки

Мне для стихов диктуешь строки».

«А здесь ведь гарантий никто не даёт…»

А здесь ведь гарантий никто не даёт.

Услышу ли завтра, как птица поёт?

Увижу ли завтра кайму голубую

И тропку, от листьев опавших рябую?

Короче, увижу ль опять наяву

Тот мир, где без всяких гарантий живу?

«И ветер ветки оголяет…»

Леночке Колат

И ветер ветки оголяет,

И с таксой старичок гуляет,

И тихий дождик моросит,

И воробей глазком косит,

И всё это художник может

Поймать, продлить, коль Бог поможет.

«Жизнь моя, балуй, задаривай, пичкай…»

Жизнь моя, балуй, задаривай, пичкай,

То синевой меня радуй, то птичкой.

Я всё равно привередой не стану

И от подарков твоих не устану.

Дождик шумит в водосточной трубе.

Дивный подарок. Спасибо тебе.

«Голый лес, ноябрь, слякоть…»

Голый лес, ноябрь, слякоть.

Улыбаюсь, чтоб не плакать,

Чьи-то строки бормочу,

Я счастливой быть хочу,

Жить, от счастья обмирая,

Несмотря и невзирая.

«А я не хочу кое-как, еле-еле…»

А я не хочу кое-как, еле-еле,

Хочу, чтоб внутри меня ангелы пели

И чтоб не покинули душу они.

Вот снег серебрится. Он первый. Взгляни.

Такое событие песни достойно.

Так пойте же, ангелы, чисто и стройно.

«Да разве от нежности можно устать?..»

Да разве от нежности можно устать?

Я рядом с тобой буду книгу листать

Иль просто на белое, на голубое

Глядеть из окна, сидя рядом с тобою,

О вечном подумаю, о пустяке,

К твоей, мой родной, прикасаясь руке.

«А чтобы обрести покой…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза
Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия