Четверо легендарных

Закончив с отличием училище, Иван Федько поступил на кишиневскую мебельную фабрику. Но проработал недолго — шла империалистическая война, на фронт отправлялись все новые и новые тысячи солдат. Дошла очередь и до молодого рабочего.

Сотнями тысяч гибли русские солдаты, а на смену им шли и шли эшелоны с пополнением. Хуже было с офицерами — кадровых не хватало, и правительство открывало школы прапорщиков с ускоренным выпуском. Туда направляли мелких чиновников и недоучившихся студентов, окончивших гимназию юнцов и даже особо отличившихся на фронте солдат. Что делать — положение было такое, что правительству пришлось закрыть глаза на то, что «благородиями» становились даже крестьянские сыны.

Одну из таких школ прапорщиков окончил и Иван Федько. А затем был направлен сюда, в небольшой приморский город Феодосию, «для дальнейшего прохождения службы».

Все это большевикам Феодосии было известно. Успели они убедиться в стойкости и энергии Федько: он уже выполнял отдельные задания партийного комитета. И все-таки председатель собрания, погасив цигарку, предложил собравшимся задавать вопросы.

— У меня вопрос, — послышался дребезжащий голос из угла комнаты, — я хотел бы спросить у господина прапорщика…

— Здесь нет господ! — укоризненно сказал председатель.

— Прошу извинить — у прапорщика Федько… Твердо ли он выбрал свой путь в жизни? Не временные ли это у него «большевистские настроения», как сейчас говорят? Может быть, это ему только кажется, что он за свободу, а когда дойдет до дела…

Даже в полумраке комнаты — свет не зажигали из предосторожности — было видно, как побледнел Федько. Но голос его звучал твердо.

— Я выбрал этот путь давно… И навсегда, — добавил он, помолчав.

— А я вот о чем хочу спросить… — послышалось из противоположного угла комнаты. — Вот вы были на фронте. Храбро сражались за веру, царя и отечество. А ведь мы, большевики, против этой войны…

Федько ответил не сразу.

— Я тоже против этой войны… — произнес он, наконец, — слишком много видел я крови и бессмысленных смертей, слишком часто сталкивался с подлостью и тупостью начальства. Там, в окопах, я защищал не царя, а родину, на которую посягнул враг…

Больше вопросов не было.

В эту летнюю ночь 1917 года двадцатилетний прапорщик Иван Федько стал членом Российской Коммунистической партии большевиков.

К ОРУЖИЮ, ТОВАРИЩИ!

Федько чуть свет уже был на ногах. Щурясь от яркого солнца, он шагал к порту. Оттуда зашел к товарищу по организации. Затем направился к солдатам своего украинского взвода.

Когда он вышел на просторный казарменный двор — там уже слышался гул голосов, а рабочие все подходили и подходили.

— Вы не скажете мне, что все это значит? — спросил у Федько внезапно появившийся полковой адъютант.

— Что именно?

— Ну, вот это, — адъютант кивнул в сторону еще одной группы рабочих, только что появившихся во дворе. — Что здесь затевается?

— Решили встретиться, поговорить… — спокойно ответил Федько.

— Всем городом? Так? — адъютант окинул Федь-ко ненавидящим взглядом и зашагал в сторону, поняв, что от него все равно ничего не добьешься.

Но он не ошибся — сегодня здесь и в самом деле должны были собраться представители всего города.

Большевики победили уже во многих городах Крыма, но в Феодосии еще верховодили меньшевики и эсеры. Распинаясь, говорили они о свободе, на деле же стремились к тому, чтобы все оставалось по-прежнему, чтоб власть не перешла в руки трудящихся.

И вот сегодня во дворе казарм должен состояться общегородской митинг трудовой Феодосии.

Конечно, здесь окажутся и враги революции. Конечно, меньшевики снова будут говорить о свободе, снова будут клясться в любви к народу. А если народ не поверит им — не постесняются обратиться за помощью к солдатам запасного полка, чтоб усмирить бунтовщиков.

Но они напрасно надеялись на их поддержку. Солдаты распропагандированы большевиками, и немалая заслуга в этом — прапорщика Федько.

Трудно еще пока сказать — выступят ли солдаты в поддержку рабочих, но что они не будут в демонстрантов стрелять — это Федько уже знал точно.

Вся его высокая, ладная, будто литая фигура дышала энергией и силой, на открытом мужественном лице выражение сосредоточенного воодушевления. С радостным волнением смотрел он на людей, заполнявших огромный двор казармы. Они стояли вплотную, плечом к плечу — кажется, яблоку негде упасть. А с улиц подходили все новые и новые толпы народа.

Уже пора было открывать митинг, но Ивану хотелось, чтоб людей собралось как можно больше — ведь митинг должен положить начало восстанию. Большевики решили взять власть в городе в свои руки.

Подождав еще немного, Федько вошел в здание казармы, чтобы подняться на балкон. Но ему преградил дорогу взволнованный солдат Селямон Томаш.

— Только что сам слышал, — заговорил он быстро, — полковой адъютант говорил по телефону…