Четверостишие

«Ботинкам хана», – подумала она с горечью, продолжая сжимать перекладину. В голову пришла мысль раскачаться, чтоб изменить угол падения. Но стоило ей начать, и риск приземлиться на пятую точку спровоцировал панику. Ноги, как будто свинцом налились! А пальцы слабели с каждой секундой.

– Лёш! – позвала она.

Он не ответил. Ребята стояли поодаль. Они увлеченно спорили, и вклиниться в этот спор можно было только отчаянным криком.

– Лёёёёшаааа! – что есть сил, завопила она.

Парни умолкли и, как по команде, обернулись на звук.

– Я здесь! – крикнула Янка, обозначая свое местоположение. Одна из фигур стремительно двинулась к ней. Вторая осталась стоять.

– Что случилось? – обеспокоенно бросил Лёшка.

– Сними меня! – попросила она, болтая ногами.

Он встал сбоку, запрокинул лицо:

– А зачем ты туда залезла?

– Лёш! – поторапливала Янка. – Потом расскажу!

Краем глаза она заметила, что Юркин отчетливый силуэт приближается к ним. И напряглась, пытаясь ему помешать… силой мысли. Не вышло!

– Чего тут у вас? – прозвучал его голос.

– У нас тут проблема, – с притворным сочувствием выдохнул Лёшка. – Янка решила тряхнуть стариной!

«Ах, ты…», – мысленно вспыхнула Яна, и злость придала новых сил. Юра остался стоять в стороне. Лицо его оставалось за кадром. Но голос звучал сквозь улыбку:

– Зависла? – предположил он.

– Попалась! – подхватил Лёшка и, дотянувшись, дернул её за штанину.

Они рассмеялись, и что-то до боли знакомое померещилось ей в этой ситуации. Сколько раз в детстве она ловила их колкие реплики. И тогда отвечала взаимностью! А теперь, болтаясь подобно сосиске, не могла сочинить остроумный ответ.

Короткая куртка задралась, потянув за собой край шерстяного свитера. Животу было зябко и стыдно! И когда, наплевав на ботинки, она вознамерилась прыгать, Лёшка сжалился. Он, кряхтя, подошел. Наступил, не жалея своих, прямо в лужу. И со словами:

– Чего не сделаешь ради любимой женщины, – обхватил её выше колен.

Янка разжала пальцы и уперлась ладонями в крепкие плечи. Уже на земле, ощущая легкую дрожь, принялась возмущаться:

– Я думала, что это легко! Кто вообще это здесь поставил? Ведь это же травмоопасно!

Но парни её не слушали.

– Испытаем? – сощурился Юрка.

– Не, – протянул Лёшка, очищая обувку о близлежащий сугроб.

Юрец усмехнулся:

– Стареешь, мужик! – он хлопнул приятеля по плечу. Но тот в долгу не остался.

– Умнею! – парировал Лёшка и, взглянув на спасенную Янку, добавил. – Должен же в паре хоть кто-то быть здравомыслящим.

Глава 5

Время близилось к новому году. И Юркины визиты уже стали нормой. Очевидно, что в городе детства у него не осталось других развлечений, кроме парочки старых друзей. Лёшка и сам пытался разнообразить досуг «эмигранта». Подгонял ему покупателей на квартиру, но как-то не ладилось. То они не нравились Юрке, то Юрка не нравился им.

– Ты хочешь продать, или нет? – возмущался Лёшка. Кажется, он всерьез решил примерить на себя роль риэлтора.

Янка порхала, ощущая внутренний подъем. И связывая его с предстоящей новогодней суетой. Это время, накануне всеобщего праздника, волновало ее еще в детстве. С тех пор мало что изменилось! Второй по счету новый год они отмечали с Лёшкой. Предыдущий прошел в абсолютном соответствии с её представлениями о настоящей романтике. Шампанское, свечи, гирлянда, и долгий поцелуй под бой новогодних курантов. Словно кто-то подсказывал: «Горько!». Нет, желанием Янки было не выйти замуж. Мало того! Она опасалась момента, когда Лёшка заставит её сделать выбор. Ведь можно просто быть вместе? Безо всяких там клятв…

В этот раз за окном была оттепель. Снег медленно таял. И такая красивая, по нарядному зимняя улица превращалась в потоп. Вновь обнажались уже задремавшие под снежным покровом газоны. Люди пытались идти, минуя глубокие лужи. Что не у всех получалось! И глядя на это из кухонного окна, хотелось остаться дома.

Издевка природы! Устроить такое, когда до главного зимнего праздника оставалось всего ничего. Снег таял, несвоевременной капелью барабаня о металлический козырек. Но тем уютнее казалась их тесная кухня. Где было тепло, и пахло котлетами. Яна готовила редко. Обычно тому способствовал какой-нибудь веский повод. В этот раз поводом стал Юркин приход.

Всё было, как прежде. Но что-то уже изменилось! К примеру, теперь она не могла говорить не подумав. Отныне каждое слово подвергалось сомнению. Ей не хотелось выглядеть глупо! Прежде, чем выйти из комнаты, она собиралась с силами, снова и снова изучая в зеркале свое отражение. Размышляя: «А достаточно ли я хороша?». Повторяя, репетируя каждую реплику. Сказать «привет», или «приветик»? А когда он ответит, улыбнуться, или опустить глаза? Стало иметь значение всё: интонация, взгляд. Словно ей предстояло сыграть главную роль в спектакле всей своей жизни.

Всё было, как прежде. Но за последние пару недель Юрка прочно обосновался не только в их с Лёшкиной жизни. Но и в её, Янкиной, голове. И она не хотела его выгонять! Совершенно не понимая того, что думает о нем непозволительно часто.