Четверть века назад. Часть 2

Ювелиръ, у котораго нашъ Донъ-Жуанъ пріобрталъ не разъ всякіе колечки и браслетцы для своихъ Эльвиръ и Церлинъ, повелъ на него глазами, улыбнулся, и приподнявъ доску своей конторки вынулъ оттуда сренькую, и протянулъ ему.

— Извольте-съ, а часики ужь при себ оставьте, пригодятся.

— Ну и спасибо вамъ! расхохотался красавецъ, пожалъ ему руку, и выбжавъ изъ магазина вскочилъ на своего извощика.

— Въ почтамтъ, и полтинникъ на водку, если хорошо подешь!

Черезъ часъ онъ скакалъ въ перекладной по дорог къ Троиц. Фельдъегерская служба дйствительно была для него теперь обычнымъ дломъ…

XLI

Аглая Константиновна выскочила даже самолично на лстницу когда въ начал восьмаго посл обда пришли ей сказать что пріхалъ ея деверь, а съ нимъ и «господинъ докторъ Оверъ». Она была польщена тмъ что эта первая «c'el'ebrit'e m'edicale de Moscou» поспшила прискакать къ ней въ деревню по первому ея зову, и положила по этому «^etre tr`es aimable pour lui…» Но боле всего подмывало ее любопытство поскоре взглянуть на князя Ларіона и, если не изъ его устъ, то «`a l'expression de sa figure» надялась она узнать «съ чмъ» пріхалъ онъ изъ Петербурга, какое окончательное ршеніе принялъ онъ «relativement `a sa position l`a-bas.» Ничего, разумется, не прочла она относительно всего этого на его строгомъ, блдномъ и страшно осунувшемся, показалось только ей, лиц. Князь сухо поклонился ей, и даже не спросилъ о здоровь Лины (онъ почиталъ совершенно безполезнымъ обращаться къ ней съ такимъ вопросомъ), а указывая на своего спутника сказалъ первымъ словомъ:

— Мы съ Москвы ничего не ли, и Александръ Ивановичъ, я увренъ, умираетъ съ голода. Дадите ли вы ему скоре пообдать?

Vittorio, выбжавшій въ сни встрчать пріхавшихъ, поспшилъ отвтить что князя ждутъ второй день и обдъ будетъ «servi `a la minute».

Княгиня повела сама пожелавшаго привести себя нсколько въ порядокъ посл дороги Озера въ одну изъ комнатъ для гостей въ бельэтаж, разсказывая ему по пути о «f^acheux accident» случившемся съ ея дочерью, но боле всего о томъ какую «secousse» произвелъ этотъ «accident» на ея собственную персону, на ея «syst`eme nerveux», причемъ объявила что она была всегда «d'une nature de sensitive», которую вроятно и «имла несчастіе передать дочери».

Умные глаза доктора такъ и запрыгали отъ пронявшаго его внутренняго смха. Онъ глянулъ искоса на эту расплывшуюся бабищу, сентиментально ворочавшую своими глупыми круглыми зрачками, и обдернувъ парикъ проговорилъ насколько могъ серіозно:

— Я бы этого никогда не подумалъ, въ виду вашей цвтущей наружности, княгиня… А впрочемъ les apparences sont trompeuses, — m^eme pour un m'edecin, примолвилъ онъ тутъ же съ любезностью бывалаго свтскаго практиканта.

Князь Ларіонъ между тмъ прямо поднялся въ верхній этажъ.

Лина, которую Глаша прибжала извстить о его прізд, выслала ее просить скоре къ себ старика смотрителя, котораго все также продолжала не отпускать отъ себя, и который съ своей стороны съ чувствомъ какого-то болзненнаго блаженства въ душ исправлялъ при ней должность сидлки. Онъ все утро сегодня провелъ за чтеніемъ ей Ундины, къ великому обоихъ ихъ наслажденію.

Князь не видалъ его никогда до этой минуты, но взглянувъ въ лицо стараго романтика, въ это доброе, открытое лицо съ ворохомъ сдыхъ волосъ разлетавшихся во вс стороны и большими юношескими глазами, въ которыхъ говорила какая-то совершенно дтства чистота и впечатлительность, онъ сразу понялъ то внутреннее душевное родство которое должно было сказаться этому простому старику и этой двушк, такъ далеко поставленнымъ другъ отъ друга на общественной лстниц, съ первой же минуты знакомства ихъ другъ съ другомъ. То что для Аглаи Константиновны могло само собою быть объясняемымъ единственно какъ «caprice de malade», принимало совсмъ иное значеніе въ глазахъ князя Ларіона: онъ прозрвалъ за этимъ ту тоскливую потребность страждущаго существа въ другомъ, близкомъ ему по духу существ, въ которомъ уврено было бы оно найти необходимыя ему въ эту минуту нжность, опору, покровительство… Больная Лина, говорилъ себ князь, инстинктивно ограждала себя опорой и нжностью этого старика «съ улицы» отъ тупаго и назойливаго безсердечія родной матери…

— Племянница моя очень полюбила васъ, я слышалъ, связалъ онъ, пожимая Юшкову руку. — Я очень радъ этому… Не говорю благодарю; потому что за такія вещи не благодарятъ…

— За что благодарность, ваше сіятельство! возразилъ тотъ восторженнымъ и дрожащимъ голосомъ, — за то что допустили послужить ангелу небесному!..

— Такъ можно къ ней теперь? спросилъ князь.

— Пожалуйте, проситъ васъ.

Она встала со своего кресла, и пошла на встрчу дяд какъ только его увидла. Онъ поспшилъ къ ней, обнялъ ея голову обими руками, прильнулъ губами въ ея золотистымъ волосамъ…

— Садись, садись! поспшно заговорилъ онъ, отводя ее опять на мсто, — ты еще слаба…

— Нтъ, дядя, нтъ, я гораздо лучше себя чувствую сегодня.