Четвёртое крыло для бабочки

– Ты задал очень сложный вопрос. Наверное, самого счастливого момента в моей жизни не было. Но был один очень приятный, при воспоминании о котором становится тепло… Много лет назад я поехала на море. Там познакомилась с множеством разносторонних людей, и в один вечер они позвали меня с собой на прогулку. Мы шли через сосновый лес, смеясь и распевая песни, и внезапно перед нами оказалась небольшая площадка на скалах. Когда-то там была церквушка, от которой остались лишь развалины, но ценность места заключалась в другом… С площадки открывался удивительно красивый вид на закатное солнце, медленно погружающееся в море. Ко мне подошёл наблюдавший за закатом пожилой мужчина, заметив, как я любуюсь видом, и сказал, что настоящее чудо ждёт впереди. А затем указал рукой вниз и, прижав руки ко рту, издал странный гортанный звук. И я увидела чёрные спины дельфинов, появившихся из глубины. Они ответили мужчине теми же звуками и запрыгали по волнам. Пока я пыталась отойти от шока, этот человек поведал мне историю, что двенадцать лет назад от рака умерла его жена. В приступе отчаяния и горя он пришёл на площадку, и спрыгнул, намереваясь покончить с собой. Но как только оказался в воде, его окружила стая дельфинов, и начала подталкивать к берегу. Мужчина выжил. И с тех пор он каждый день приходит на это место, чтобы поблагодарить за шанс начать новую жизнь… Знаешь, я вот что подумала… А вдруг звуки, которые издавали и мужчина, и дельфины, были одним из диалектов природного языка? Кто знает… Хотелось бы мне сейчас оказаться там. Уверена, теперь бы поняла, о чём они говорили.

Пёсик долго молчал, то ли обдумывая откровение, то ли борясь с дремотой. Солнце почти скрылось за горизонтом, уступая место промозглой ночи. Длинные тени, проникающие через маленькое окошко, прыгали по стене, складываясь в образы причудливых существ.

Майя вздохнула, прерывая тишину:

– Хорошо, теперь моя очередь. Какой долг у охотника перед Матерью?

– Об этом точно не знают даже Вожак и Рик, – покачал головой Пёсик. – Только, ну… Предполагают… Но я слышал кое-что. Так, мельком. Когда охотник был маленьким, его семья жила в этом самом доме. И одним очень уж жарким летом лес загорелся. Такое бывает довольно часто, но огонь никогда не подбирался близко к дороге. А в тот год несчастья одно за другим посещали семью: сначала пропал старший брат охотника, а потом и лесной пожар не смогли потушить вовремя. Всё вокруг горело! И дом тоже. Охотник смог выбраться, а вот его семья – нет… Он остался один. Потому, вроде б, он и оказался в долгу перед Матерью – это она спасла его жизнь, позволив выбраться из племени. А кордтерром он хотел стать, наверное, потому что ненавидел Матерь и винил в гибели семьи…

– По твоему рассказу я прямо-таки лирический герой с трудной судьбой, – со стороны двери раздался насмешливый голос.

Майя с Пёсиком разом посмотрели на вошедшего охотника, и пёс заскулил от ужаса, ожидая кары. Но охотник лишь зло рассмеялся. Глаза, всё ещё покрасневшие, яростно блеснули, когда он сел на стул напротив кровати.

– Но есть одна загвоздка, разрушающая образ этого героя. Моей просьбой не было избавление от смерти. Я молил об уничтожении семьи – что Матерь и сделала. И это был мой самый счастливый день в жизни.

Глава 5. Бабочка надежды и её полторы пары крыльев

Майя тяжело сглотнула, инстинктивно прижимая к себе Пёсика. От охотника это не укрылось. Казалось, – секунда! – и он разом убьёт их обоих. Забудет про долг Матери, про обещание своре, про всё, что запланировал. Но прошла та самая секунда, и мужчина лишь поджал губы, а затем расслабил сжатую в кулак руку.

– Пёсик, выйди, – приказал он чересчур мягким голосом. Таким, от которого кожа покрывается мурашками. Пёсик испытал это на себе.

Виновато глянув на девушку, он вывернулся из объятий, спрыгнул с кровати и, поджав хвост, засеменил к двери. Безустанно оглядываясь, Пёсик несколько раз порывался остановиться, но охотник прищурился, и псу не оставалось ничего, кроме как покинуть помещение. Майя осталась с кордтерром один на один.

Она на секунду закрыла глаза, собираясь с духом. Мимолётный страх, тисками сжимающий горло, внезапно отступил, а на его место пришли решимость и злость. Всполохи воспоминаний замелькали перед глазами, словно сцены из немого кино.

Ещё до январского события Майя боялась всего: опоздать на работу, или потерять ключи, или снова жить с родителями, или остаться в старости без единой живой души рядом… И сейчас, сидя перед действительно опасным человеком, способным не только испортить жизнь, но и в целом отнять её, Майя осознала, что устала бояться. Как не старайся убежать от страха – он обязательно нагонит. Ты только выбьешься из сил, и всё равно, в конце концов, сдашься.

Но сейчас Майя, сколько бы не сомневалась и не отрицала, всё-таки не так беспомощна, как раньше, – хотя бы из-за игл, которые можно вызвать при необходимости.

И эта необходимость возникла. Не для безопасности, но предупреждения.

Охотник тоже это понял.