Четвертое крыло

Я закричала, потрясенная внутренней мощью, которой не понимала, словно он вливал в меня свою силу, атакуя тысячей игл гудящей энергии.

Сейчас. Если я не сделаю это сейчас, он меня убьет. В глазах уже темнело.

Я сунула дрожащую руку в карман и большим пальцем вытолкнула пробку из флакона.

Его садистская улыбка и красный ободок вокруг глаз — все, что я видела, пока он вливал в меня все больше и больше силы, — но его руки были заняты, а он слишком поверил в победу, чтобы слышать, что я уже не кричу, и видеть, что я уже действую.

— Он применяет силы! — заорал Ридок, и краем глаз я разобрала по сторонам движение.

А потом с такой силой сунула флакон в улыбку Джека, что почувствовала, как сломала ему зуб.

К нам обоим потянулись руки, я слышала крики Ридока и Эмметерио, которых отбросило в сторону. Что бы ни делал Джек, после прикосновения оно ударило и по ним.

Зубы стучали, боль накрывала меня с головой, тело боролось изо всех сил, чтобы не отключиться, избежав невыносимой пытки, но я отказывалась погружаться во тьму, пока Джек не захрипел.

Его глаза распахнулись невозможно широко, и он уронил руки, схватившись за шею, когда перекрылись его дыхательные пути.

У меня подломились ноги, и, все еще содрогаясь, я повалилась на мат — вместе с Джеком, который, побагровев лицом, хватал ртом воздух и царапал шею.

Надо мной тут же показалось лицо Ридока.

— Дыши, Сорренгейл. Просто дыши.

— Какого хрена с ним случилось? — спросил кто-то над корчащимся Джеком.

— Апельсины, — шепнула я Ридоку, когда мое тело наконец сдалось. — У него аллергия на апельсины.

И я провалилась в пустоту.

* * *

Очнулась я уже не на мате, а по тьме за окнами квадранта целителей поняла, что наступила ночь. Я провалялась без сознания несколько часов.

И не Ридок сидел в кресле рядом с моей койкой, прожигая взглядом так, словно готовился добить меня самолично.

А Ксейден. Волосы растрепаны, словно он их на себе рвал. Он подбрасывал кинжал, причем ловил каждый раз за кончик, даже не глядя. Потом наконец он убрал его в ножны и спросил:

— Апельсины? Серьезно?

Глава 24

Я знаю, что тебе не хочется этого слышать, но иногда стоит знать, когда надо смириться и нанести смертельный удар, Мира. Именно поэтому проследи, чтобы Вайолет попала в квадрант писцов. Она никогда не сможет забрать жизнь.

Книга Бреннана, с. 17

Я попыталась сдвинуться на кровати, чтобы сесть, но боль в руке напомнила, что не так давно в ней засел кинжал. Теперь она была перебинтована.

— Сколько швов?

— Одиннадцать с одной стороны и девятнадцать — с другой, — он выгнул темную бровь и подался вперед, облокотившись на колени. — Ты превратила в оружие апельсины, Вайоленс?

Я с трудом переползла в сидячее положение и пожала плечами.

— Работала с тем, что есть.

— Раз уж ты выжила — мы выжили, — не могу ругать тебя за это и не стану спрашивать, откуда ты всегда знаешь, с кем будешь сражаться на вызовах. — В его взгляде явно читался гнев, но была и нотка облегчения. — Благодаря тому что ты сказала Ридоку, Эметтерио успел доставить Джека сюда вовремя. К сожалению, он в пяти койках от тебя — и выживет, в отличие от второкурсника в ряду от вас. Могла бы его добить и избавить нас от драмы.

— Я не хотела его убивать. — Я попробовала размять плечо. Болит, но не вывихнуто. И на лице все еще пульсировали отдельные участки. — Я просто хотела не дать ему убить меня.

— Надо было сказать мне, — сорвалось с его губ обвинение.

— А ты бы не мог сделать ничего, только выставил бы меня слабачкой, — я прищурилась. — Да и что-то уже несколько недель тебя попробуй еще найди. Если бы я не знала, подумала бы, что поцелуй тебя напугал.

Проклятье. Вот это я говорить вроде не собиралась.

— Оставим это в прошлом.

В его глазах что-то сверкнуло, но на лице тут же снова воцарилась холодная маска безразличия.

— Серьезно? — Надо думать, раз он так долго этого избегал.

— Это была ошибка. Мы с тобой будем служить вместе до конца жизни, никуда друг от друга не денемся. Связь — пусть даже только физическая — будет колоссальной оплошностью. Об этом нечего и говорить.

Я с трудом удержалась, чтобы не вцепиться себе в грудь — проверить, на месте ли органы, раз меня только что выпотрошили всего за четыре фразы. Но ведь ему понравилось не меньше, чем мне. Я была там, я бы ни с чем не спутала этот… энтузиазм. Но может, все дело в чураме.

— А если я хочу поговорить?

— Тогда милости прошу, но это еще не значит, что я обязан участвовать в этом разговоре. У нас обоих есть свои границы, и это будет моя, — от его тона, который не предполагал споров, у меня все внутри перевернулось. — Я соглашусь, что у меня плохо получилось поддерживать дистанцию, и если сегодняшней выходкой ты намеревалась привлечь мое внимание, то поздравляю. У тебя получилось.

— Не понимаю, о чем ты. — Я скинула ноги с койки.