Четвертое крыло

— Пока ничего, — я провела языком по растрескавшейся нижней губе. Зима во время полетов не щадит. — Андарна говорит, что перьехвосты известны неспособностью транслировать силу всаднику.

Только передавать напрямую — но об этом я умолчала.

— Вот почему они редко связываются с людьми.

— Даже никогда, — вклинился отец Даина. — Мы, к слову, надеялись, ты попросишь у своего дракона разрешение исследовать ее. Из чисто академического интереса, разумеется.

Мне на мгновение стало дурно. Целая толпа будет тыкать и щупать Андарну боги знают как долго, чтобы насытить свой академический интерес, и они того гляди наткнутся на неизведанную силу молодых драконов. Нет уж, спасибо.

— К сожалению, не думаю, что ее это устроит. Она довольно отстраненная, даже со мной.

— Жаль, — сказал полковник Аэтос. — Мы велели писцам изучить вопрос сразу после Молотьбы, но все, что они нашли в библиотеке о силах перьехвостов, — многовековой давности, что странно, потому что я помню, как твой отец занимался вторым Кровланским восстанием и что-то упоминал о перьехвостых, но я никак не могу найти нужный том.

Он почесал лоб. Мать смотрела на меня с ожиданием, словно спрашивала не спрашивая.

— Сомневаюсь, что он успел закончить исследования конкретно этой темы до смерти, полковник Аэтос. Я даже не знаю, где его записи.

Я сочиняла на ходу. Я-то отлично знала, где его записи, — в единственном месте, где он проводил часы после отбоя. Но что-то в предостережении Тэйрна не давало в этом признаться.

— Какая жалость, — мама выдавила очередную улыбку. — Но рада, что вы живы, кадет Сорренгейл. — Она покосилась в сторону, и ее взгляд тут же обратился сталью. — Пусть даже вы водитесь с более чем сомнительным обществом.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я не могла заступаться за Ксейдена и выставлять его слабаком. Не могла даже посмотреть на него, не выдав матери, кому на самом деле верна… не выдав это самой себе.

— Мне казалось, что эти вопросы мы уладили годы назад, — сказал Ксейден тихо, но я чувствовала, что он натянут как струна.

— Хм, — мама повернулась к цитадели, не скрывая чистейшего пренебрежения. — Постарайтесь освоить хоть какую-нибудь печать, кадет Сорренгейл. Не позорьте свой род.

— Так точно, генерал. — Ее неформальная фразочка ощущалась тяжелее, чем я готова признать, подкашивала уверенность, которую я выстраивала почти восемь месяцев со скрупулезными стараниями.

— Рад был тебя видеть, Вайолет! — Отец Даина на прощание одарил меня сочувствующей улыбкой, а Панчек вообще не обратил внимания, стараясь угнаться за мамой.

Поднимаясь по лестнице, я не сказала Ксейдену ни слова, но с каждой ступенькой злость нарастала, пока наверху утеса я не стала уже просто комком гнева.

— Ты не рассказала ей, как пережила нападение в спальне. — Он не спрашивал, а утверждал. — И это я не о своем победоносном явлении.

Я отлично знала, что он имеет в виду.

— Я с ней и не вижусь. И ты сам велел никому не рассказывать.

— Не думал, что у вас такие отношения, — произнес Ксейден удивительно мягко, когда мы направились по каньону к летному полю.

— А, ерунда, — бросила я, стараясь звучать как можно небрежнее. — Когда умер папа, она почти целый год не обращала на меня внимания. — С губ сорвался самоуничижительный смешок. — Почти не отличалось от всех тех лет, когда она с трудом меня терпела, потому что я не такая идеальная, как Бреннан, и не такая воительница, как Мира.

Не стоило все это вываливать. Такие мысли о семье держат за закрытыми дверями, чтобы на публику выходить с сияющей и идеальной репутацией, как в доспехах.

— Значит, она плохо тебя знает, — заметил Ксейден, ускоряясь, чтобы поспеть за моими яростно быстрыми шагами.

Я фыркнула:

— Или видит меня насквозь. Проблема в том, что я и сама не знаю. Слишком стараюсь достать до невозможной планки, которую она ставит для себя, хоть мне на эту планку и насрать. — Я пронзила его взглядом, прищурившись. — О чем ты говорил? Что за вопросы, решенные много лет назад?

— Просто напомнил, что я уже заплатил за свою верность. — Его лоб нахмурился, но смотрел Ксейден вперед, куда-то далеко.

— Какую цену? — вопрос выскользнул раньше, чем я успела заткнуть свой болтливый рот.

Тут же вспомнились слова Даина, что у Ксейдена хватает причин не прощать мою мать.

— Границы, Вайоленс. — На миг он склонил голову, а когда поднял взгляд, на лице уже была непрошибаемая маска пофигизма, которую он довел до совершенства.

К счастью для нас, напряжение уже ушло — а в поле впереди приземлились Тэйрн и Сгаэль в сопровождении маленького блестящего дракона, при виде которого я тут же расплылась в улыбке.

— Сегодня мы летаем все вместе? — спросила я, следуя за ним к троице.

— Сегодня мы все учимся. Тебе надо научиться оставаться в седле, а мне — понять, почему для тебя это так трудно, — ответил он. — Андарне надо научиться не отставать. Тэйрну — работать в сплоченном строе, когда все драконы, кроме Сгаэль, боятся к нему приблизиться.

Тэйрн согласно фыркнул.

— А чему учится Сгаэль? — спросила я, разглядывая большую синюю драконицу.

Ксейден ухмыльнулся: