Четвертое крыло

— Сгаэль не касается, сплю я или нет, — огрызнулась я. — Но спасибо.

Я взяла кружку. Ксейден выглядел так, будто со вчерашнего дня успел проспать полные восемь часов и сгонять в отпуск.

— Ты-то наверняка дрыхнешь как младенец.

И проворчала Тэйрну: «Хватит докладывать Сгаэль о моем сне».

«Даже не удостою это ответом».

«Мне больше нравится Андарна».

Тэйрн фыркнул.

Ксейден прислонился к стене напротив и отпил кофе.

— Я плохо сплю с той ночи, когда отец покинул Аретию, чтобы объявить о том, что мы отделяемся.

У меня раскрылся рот.

— Это же было больше шести лет назад.

Он уставился в свой кофе.

— Тебе было… — я замолчала. — Я даже не знаю, сколько тебе сейчас.

Мира была права. Я не знала о нем почти ничего. И все же… такое ощущение, что я понимала, кто он в глубине души. Если бы я еще могла собрать мысли в кучку, когда он рядом.

— Двадцать три, — ответил он. — День рождения был в марте.

А я даже не знала.

— Мой…

— В июле, — ответил он с намеком на улыбку. — Знаю. Стоило увидеть тебя на парапете, как я поставил себе задачу узнать о тебе все.

— Это звучит совершенно, абсолютно не стремно.

Я грела руки кружкой.

— Нельзя же сломать жизнь человеку, если ты не понимаешь, кто он.

Я подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на меня.

— Ты продолжаешь придерживаться этого плана?

Слова Миры преследовали меня уже два дня.

Он поморщился:

— Нет.

— И что изменилось? — От досады я сжала кружку. — Когда именно ты решил не ломать мне жизнь?

— Может, когда увидел, как Орен держит нож у твоего горла, — ответил он. — Или, может, когда понял, что синяки у тебя на шее — отпечатки пальцев, и захотел убить их всех заново, только теперь уже медленно. Может, в первый раз, когда я сгоряча поцеловал тебя, или когда понял, что влип, потому что не могу не думать о чем-то кроме поцелуя.

От признания у меня перехватило дыхание, но он только вздохнул и прижал затылок к стене.

«Какая разница когда, если главное — что между нами все изменилось?»

— Не надо, — прошептала я, и он снова поднял голову, выдержав мой взгляд.

«Чего не надо? Говорить, что я не могу выкинуть тебя из головы? Или говорить напрямую в твою?»

— Ни того ни другого.

«Ты тоже можешь этому научиться».

Какого вэйнителя от него невозможно отвернуться? Помнить, что поцелуй на той башне был для него игрой — что все это может быть для него игрой? Затушить невозможную боль, что плещется в животе каждый раз, когда я думаю о нем?

«Давай попробуй».

Глядя в его глаза с золотыми блестками, я решила, что он прав. Можно хотя бы сделать шаг навстречу, попробовать. Я мысленно поставила одну ногу на пол библиотеки — и почувствовала, как в моих венах полыхает сила. Из двери у меня за спиной струилась ярко-оранжевая гудящая энергия, а из окна, созданного специально для Андарны, сиял золотой свет. Я сделала глубокий вдох и медленно повернулась.

И вот, под самым полотком, — тень искрящейся ночи. Ксейден.

На лестнице раздались шаги, и мы оба оглянулись.

— Видимо, и вы об этом подумали, — сказал Даин, увидев нас, и встал у стены рядом со мной. — Сколько уже ждете?

— Недолго, — ответил Ксейден.

— Часами, — ответила одновременно я.

— Проклятье, Вайолет. — Даин провел рукой по своим мокрым после душа волосам. — Есть не хочешь? Может, сходишь на завтрак?

«Нет, дурень, она очевидно не хочет», — возникла у меня в голове ехидная ремарка Ксейдена.

«Прекрати», — бросила я ему.

— Нет, спасибо.

«Вы посмотрите, кто научился говорить», — на миг уголок рта Ксейдена изогнулся вверх.

Новые шаги на лестнице, и я затаила дыхание, уставившись на дверь.

Профессор Маркем остановился, увидев нас перед своим кабинетом, затем продолжил движение.

— Чем обязан визиту?

— Скажите сразу, если она погибла. — Я встала посреди коридора, отлепившись от стены.

Маркем посмотрел на меня с неодобрением бо́льшим, чем обычно.

— Ты же знаешь, я не могу разглашать засекреченные сведения. Если будет, что обсудить, мы обсудим на инструктаже.

— Мы сами там были. Если это засекречено, мы уже все знаем, — возразила я, и мои руки, сжимавшие кружку все сильнее и сильнее, задрожали.

Ксейден забрал ее у меня.

— Я не в том положении, чтобы…

— Она моя сестра, — взмолилась я. — Я заслуживаю знать, жива она или нет, и заслуживаю услышать об этом не перед всеми всадниками.

Он поджал губы:

— Форпост в Монсеррате понес значительный ущерб, но всадников мы не потеряли.

Слава богам. Колени подогнулись, и Даин подхватил меня, притянув в знакомые объятия, пока меня захлестывало облегчение.

— Она цела, Ви, — прошептал мне в волосы Даин. — Мира цела.

Я кивнула, борясь с наплывом чувств. Я не сломаюсь. Я не заплачу. Я не проявлю слабость. Не здесь.

Я могла пойти только в одно место, только одно существо не станет укорять меня за то, что я расклеилась.

Взяв себя в руки, я освободилась из объятий Даина.