Четвертое крыло

Ксейден уже ушел.

Я пропустила завтрак и построение, направившись прямиком на летное поле, и продержалась, пока не вышла на середину луга, где и упала на колени.

— Она в порядке, — я плакала, уронив лицо в ладони. — Я не бросила ее умирать. Она жива. — Воздух всколыхнулся, затем я почувствовала ладонями твердую чешую. Привалилась к плечу Андарны, обмякла. — Она жива. Жива. Жива.

Я повторяла это, пока не поверила.

* * *

— У тебя есть братья или сестры? — спросила я Ксейдена в следующий раз, когда мы вышли на мат: может, из-за слов Миры, что я о нем мало знаю, а может, из-за собственных противоречивых чувств. В любом случае ему известно обо мне больше, чем мне — о нем, и нужно было выравняться.

— Нет. — Он, удивленный, остановился. — А что?

— Просто спросила. — Я встала в боевую стойку. — Погнали.

На следующий день посреди инструктажа я спросила его с помощью нашей телепатии, какая у него любимая еда. И услышала, как он уронил что-то у себя на галерке, прежде чем ответил:

«Шоколадный торт. Ты ведешь себя странно, перестань».

Я усмехнулась.

На другой день, после того как Тэйрн обрушил на меня совершенно убийственную серию сложных полетных маневров, которые не выдержали бы и многие третьекурсники, мы устроились на горном пике с Тэйрном и Сгаэль, и я спросила, откуда Ксейден знает Лиама, чтобы проверить, скажет ли он правду.

«Мы вместе росли. Что у тебя в последнее время за вопросы?»

«Я тебя почти не знаю».

«Ты знаешь меня достаточно». Он бросил на меня взгляд, показывая, что с него хватит.

«Недостаточно. Расскажи что-нибудь настоящее».

«Например?» — Он повернулся ко мне в седле.

«Например, откуда у тебя на спине серебристые шрамы». — Я затаила дыхание, ожидая ответа, ожидая что угодно, что могло бы подпустить меня ближе.

Даже на расстоянии в тридцать футов я почувствовала, как он напрягся.

«Зачем тебе?»

Я изо всех сил вцепилась в чешую перед собой. Чутье подсказывало, что это личная тема, но, судя по его реакции, это не просто болезненное воспоминание.

«Почему ты не хочешь рассказывать?»

Сгаэль вздрогнула, потом бросилась в воздух, оставив нас с Тэйрном позади.

«Есть какая-то причина, по которой ты решила на него давить?» — спросил меня Тэйрн.

«Назови хоть одну, чтобы я не давила».

«Он о тебе заботится. Ему и так трудно».

Я фыркнула: «Он заботится о том, чтобы я выжила. Это разные вещи».

«Не для него».

* * *

Дневное небо над Басгиатом было кристально ясным в тот день в середине мая, когда настало время для первой битвы Военных игр, обозначающих приближение выпуска. Как бы мне ни хотелось радоваться, что я близка к завершению первого года в квадранте всадников, внутри меня все сжималось.

Инструктажи цензурировались все сильнее. Профессор Карр нервничал, потому что я так и не манифестировала печать, в отличие от почти всех кадетов-первокурсников. Даин вел себя охренительно странно — то дружелюбно, то безразлично. Ксейден все больше замыкался в себе — если это вообще возможно — и без объяснения причин отменял некоторые наши тренировки. Даже Тэйрн почувствовал, что он мне чего-то недоговаривал.

— Как думаешь, какое нам дадут задание? — спросил Лиам, когда мы выстроились на середине плаца со всем Четвертым крылом. — Деи считает, мы будем наступать. Все мечтает, как надерет задницу Глен… — Лиам помолчал, прислушиваясь к дракону. — Видать, и драконы умеют таить обиды, — наконец прошептал он.

На некотором расстоянии от нас собралось руководство, выслушивая приказы Ксейдена.

— Мы явно в наступлении, — ответила Рианнон, стоявшая слева от меня. — Иначе уже были бы в поле. Я с обеда не видела ни одного всадника из Первого крыла.

Внутри меня все упало. Первое крыло. Кто же знал, что они будут нашими первыми противниками. На Военных играх разрешено все — и Джек Барлоу не забыл, как я отправила его в лазарет на четыре дня. Он неделями обходил меня за милю после того, как Ксейден убил Орена и остальных нападавших, — и конечно, после Эмбер Мэвис ко мне уже никто не лез. И все же я ловила на себе его взгляды в коридорах или в столовой — видела чистейшую ненависть, горящую в ледяных глубинах его голубых глаз.

— Думаю, она права, — сказала я Лиаму, стараясь стоять спокойно, хотя солнце ощутимо припекало сквозь летную кожаную броню. Давненько я не завидовала писцам в их бежевой униформе, но по такой погоде начинало казаться, что им с ней повезло больше. Добавляло огня и то, что я, видимо, заснула в неудобной позе, потому что колено меня просто-таки убивало, а фиксирующая повязка словно до миллиона градусов разогрелась. — Как думаете, почему всадники носят черное?

— Потому что это круто, — ответил позади меня Ридок.

— Меньше видно кровь, — подала голос Имоджен.