Четвертое крыло

Наши губы столкнулись, поцелуй был горячим, беспощадным и совершенно необузданным. Желание пробежало по моей спине, когда он взял меня за задницу и прижал к своим бедрам, пока мои лопатки пересчитывали волокна двери, в которую он меня вдавливал все сильнее.

Я обвила его ногами и сомкнула лодыжки. Сорочка задралась, но меня это уже не волновало, я утонула во всепоглощающем поцелуе. Ласка его губ, движения его неудержимого языка лишили меня разума, мир сузился до одного поцелуя, одной минуты, одного человека. Мой. В этот миг Ксейден Риорсон был полностью мой.

А может, я — его. Какая разница, если главное, что он целует меня?

Жар волной шел по моему телу, вся кожа горела, пока его губы скользили по моей шее в чувственном наступлении, вырывая у меня стон за стоном.

— Боги, — произнесла я прямо ему в горло — и мы сдвинулись с места.

Дерево скрежетнуло по полу, когда я упала на стол, мои лодыжки на спине Ксейдена разомкнулись, и он навалился, впился пальцами в мои волосы, а потом обхватил затылок, снова смяв мои губы поцелуем. Я целовала в ответ, чувствуя голод… какого не знала ранее, ни с кем.

Мои руки зашарили по столу в поисках опоры, и вещи и записи с грохотом полетели на пол. Часы перестали тикать.

— Утром ты меня возненавидишь. Ты. Этого. Правда. Не хочешь, — он подчеркивал каждое слово поцелуями вдоль подбородка, пробираясь к уху. Закусил мочку — и внутри меня все размякло, расплавилось.

— Хватит мне указывать, чего я хочу, — выдохнула я рвано и пропустила пальцы через его короткие локоны, закинув свою голову назад.

И он этим тут же воспользовался, спустился вдоль моей шеи до ее изгиба к плечу.

Проклятье, как же было хорошо. Каждое касание его губ, каждое прикосновение к моей раскаленной коже — вспыхивало пламенем, и я резко вдыхала, пока он неторопливо исследовал чувствительные места. Но вот он снова замер, обжигая дыханием шею.

Я нахмурилась от незваной мысли.

— Или это ты не хочешь меня?

— А что, похоже, будто не хочу? — Он взял мою руку, пропустил между нашими телами, и мои пальцы сомкнулись на его члене, нащупав его сквозь кожу штанов.

Я всхлипнула от чистейшей страсти, почувствовав, какой он твердый из-за меня.

— Я постоянно тебя хочу, — простонал он, когда я сжала. Затем поднял голову, поймав мой взгляд, и я узнала дикую жажду в этих золотых пучинах. Словно у меня. — Ты входишь в комнату — и я не могу отвернуться. Я рядом с тобой — и вот что происходит. Тут же встает. Твою мать, да я соображать рядом с тобой не могу. — Он двигался в моей руке, и я сжимала сильнее, чувствуя как напрягается мой живот. — Дело не в том, хочу я тебя или нет.

— А в чем?

— Я пытаюсь поступить благородно и не воспользоваться твоим состоянием после такого херового дня. — Он закусил губу.

Я улыбнулась и поцеловала уголок его рта.

— Здесь других дней не бывает. И ты не пользуешься ситуацией, если я сама прошу… — мои зубы прикусили его губу, — поправка, умоляю тебя сделать мой день лучше.

— Вайолет. — Мое имя прозвучало предупреждением, словно ему стоило меня опасаться. «Вайолет». Он называл меня по имени только наедине, когда пропадали все стены и притворство, — и боги, я хотела слышать это вновь и вновь, вот так же.

— Я не хочу думать, Ксейден. Хочу только чувствовать. — Я отпустила его.

Стоило чуть потянуть за ленту — и моя длинная коса распалась, и я провела в волосах пальцами.

Его глаза потемнели — и я поняла, что победила.

— Охренеть, какие волосы, — произнес он, и затем его губы снова зависли над моими. — И какие губы. Целовал бы их и целовал, даже когда ты меня бесишь.

— Ну так целуй. — Я изогнулась и сама захватила его губы, целуя как в последний раз.

Это было не естественное отчаяние — это был лесной пожар, что спалил бы нас обоих дотла, если б мы поддались.

Поцелуй перешел в откровенно, смачно похотливый, и я таяла под ним, отвечая на каждый выпад его языка своим. На вкус он был как мята — и Ксейден, и я никак не могла им насытиться.

Он — наихудшая зависимость, опасная и неутолимая.

— Скажи мне прекратить, — прошептал он, обводя большим пальцем очень чувствительную кожу на внутренней стороне бедра.

— Не прекращай. — Иначе я бы умерла.

— Блядь, Вайолет, — простонал он, скользнув рукой между моими бедрами.

Вот так я отныне хотела слышать от него свое имя. Только так.

Kончик пальца прошел по ткани моих трусов над клитором — и спина сама собой выгнулась от взрыва удовольствия, разлившегося по телу, столь сладкого, что я почувствовала его вкус на языке.

Ксейден вновь жадно захватил мои губы, его язык плясал вместе с моим, пока его пальцы поглаживали меня через ткань, мастерски пользуясь ее трением. Я пыталась двигать бедрами в такт руке, но ноги свисали со стола и никак не могли найти опору. Я могла получить только то, что решит дать он.

— Трогай меня, — потребовала я, впиваясь ногтями в его мощную шею под затылком, а желание билось во мне, как барабанный ритм. — По-настоящему.

Его голос — хриплый — у моих губ.

— Если я начну — по-настоящему, — не знаю, смогу ли остановиться.

Сможет. В душе я это знала. Поэтому и доверяла ему всем своим телом.