Четвертое крыло

— Может, в этот раз поработаешь над прицеливанием? — профессор Карр проглядывал свои заметки. — Главное, старайся не истощать физическую силу, которой ты контролируешь энергию. Никому не хочется, чтобы ты сгорела. Сила вроде той, что у Тэйрна, сожрет тебя заживо, если не сможешь ее сдержать.

Молния ударила еще пять раз, прежде чем я выбилась из сил, и ни разу — туда, куда я целилась.

Что же. Это будет труднее, чем я думала.

Глава 31

Первое июля, годовщина битвы при Аретии, впредь провозглашается Днем Воссоединения и будет отмечаться по всей Наварре каждый год в память о жизнях, утраченных на войне ради спасения королевства от отступников, и в память обо всех спасенных Аретийским договором.

Королевская прокламация короля Таури Мудрого

Я выгребала одежду из обломков бывшего шкафа, когда в дверь постучали.

— Войдите, — крикнула я, сбрасывая ворох тряпок на кровать.

Дверь открылась, и вошел Ксейден — с растрепанными волосами, будто только что с летного поля, — и у меня застучало сердце.

— Я просто хотел… — начал он, потом замолчал, оглядывая разрушения, оставшиеся в комнате после вчерашней ночи. — Я почему-то себя убедил, что мы не так уж и разошлись, но…

— Да уж, тут…

Он посмотрел на меня — и мы оба не сдержали улыбку.

— Слушай, чего тут стесняться, — пожала я плечами, стараясь снизить градус неловкости. — Мы оба взрослые люди.

Он поднял бровь со шрамом.

— Это хорошо, потому что я и не собирался стесняться. И как минимум могу помочь с уборкой. — Он перевел взгляд на шкаф и поморщился. — Честное слово, когда я уходил утром, в темноте все выглядело не так плохо. А еще вчера ты, оказывается, подпалила пару деревьев. Понадобилось двое кадетов — повелителей воды, чтобы погасить пожар.

У меня загорелись щеки. Кажется, тот пожар погасили не до конца.

— Ты рано ушел, — попыталась сказать я как можно более небрежно, подойдя к столу — уцелевшему каким-то чудом — и наклонившись за книжками, которые мы вчера сбросили на пол.

— У меня была встреча командования, ждали пораньше. — Его рука коснулась моей, когда он наклонился за моим любимым сборником сказок — тем, что Мира все-таки успела сунуть мне в рюкзак той ночью, когда мы вернулись в Монсеррат.

— А, — у меня стало легче на сердце. — Тогда понятно. — Я встала, сложила книги на стол. — То есть не потому, что я храпела.

— Нет. — У него приподнялся уголок рта. — Как там тренировка с Карром?

Неплохо съехал с темы.

— Я могу разбудить молнию, но не могу прицелиться, и еще это ужасно выматывает, — я поджала губы, вспоминая свой первый удар. — Знаешь, вчера на летном поле ты обошелся со мной как говнюк.

Он стиснул книгу в руке:

— Да. Я сказал тебе то, что, по-моему, тебе надо было услышать, чтобы пережить тот момент. Знаю, ты не любишь, когда другие видят тебя уязвимой, но ты…

— Все-таки была уязвимой, — закончила я мысль.

Он кивнул.

— Если тебе станет от этого легче, я тоже не удержал в себе завтрак, когда в первый раз убил человека. Я не стал думать о тебе хуже. Это просто показывает, что у тебя еще осталась человечность.

— Как и у тебя, — ответила я, мягко забирая книгу.

— Спорный вопрос.

Сказал человек со ста семью шрамами на спине.

— Нет. Не для меня.

Он отвернулся, и я поняла, что он вот-вот снова уйдет в глухую оборону.

— Расскажи что-нибудь настоящее, — попросила я, отчаянно стараясь удержать его.

— Например? — спросил он, прямо как тогда в полете, когда я набралась смелости спросить его о шрамах, а он бросил меня на горе одну.

— Например… — я панически искала, что бы спросить. — Например, куда ты отлучался в ту ночь, когда я застала тебя во дворе.

Он наморщил лоб:

— Давай поточнее. Третьекурсников все время куда-то отправляют.

— С тобой еще был Боди. Сразу перед Полосой. — Я нервно провела языком по нижней губе.

— А. — Он взял другую книгу, положил на стол, явно стараясь потянуть время и решить, открываться мне или нет.

— Я никому не расскажу ничего про тебя, — пообещала я. — Надеюсь, ты это знаешь.

— Знаю. Ты не сказала ни одной живой душе, что видела под деревом прошлой осенью. — Он потер шею под затылком. — Альдибаин. Тебе нельзя знать зачем, и больше никаких вопросов, но мы летали туда.

— А.

Я действительно ожидала не этого, но для кадетов обычное дело — доставлять что-нибудь на форпост.

— Спасибо, что рассказал.

Я хотела положить книгу на место, но увидела, что переплету старинного тома явно досталось, когда мы скинули его вчера ночью.

— Вот дерьмо.

Я открыла обложку сзади и увидела, что она отрывается.

И из нее что-то торчало.

— Что это? — спросил Ксейден, заглянув через плечо.

— Не знаю, — удерживая тяжелый том одной рукой, я вытянула наружу хрупкий клочок пергамента. Все поплыло перед глазами, когда я узнала почерк отца и увидела дату — за несколько месяцев до его смерти.

Моя Вайолет,