Четвертое крыло

— Вот дерьмо… — Боди сложил руки за головой.

— Вайоленс, дай объяснить, — сказал Ксейден.

Он всегда знал мою истинную натуру, а тени должны были разоблачить его. Мастер тайн.

Нерастраченная сила бушевала внутри, когда я отвернулась от Лиама к Ксейдену.

— Если хоть пальцем меня тронешь, клянусь, спалю тебя на хрен.

Сила полыхнула от моей ярости — и по небу затрещала молния, перескакивая от тучи к туче.

— Кажется, она серьезно, — предупредил Лиам.

— Я знаю, — у Ксейдена заходили желваки, когда наши взгляды встретились и застыли. — Всем вернуться на берег. Живо.

С опаской в глазах он двинулся ко мне.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он своим обманчиво мягким голосом, и я увидела намек на страх в его ониксовых глазах.

— Ты понятия не имеешь, о чем я думаю. — Хренов. Предатель.

— Ты думаешь, я предал наше королевство.

— Угадал. Молодец. — Хлестнул новый разряд, ложась зигзагом между тучами. — Ты работаешь на ездоков грифонов? — Я не поднимала руки на случай, если придется колдовать, хоть я и знала, что в подметки ему не гожусь. Пока еще нет. — Боги, как же это банально, Ксейден. Ты злодей, прятавшийся у всех, сука, на виду.

Он поморщился.

— Вообще-то их называют летунами, — тихо произнес он, выдержав мой взгляд. — И для кого-то я могу быть злодеем, но не для тебя.

— Прошу прощения? Мы сейчас серьезно обсуждаем семантику?

— У драконов — всадники, у грифонов — летуны.

— И ты это знаешь, потому что ты с ними в сговоре. — Я отступила на несколько шагов, чтобы не поддаться невыносимому желанию врезать ему по морде. — Ты работаешь на врага.

— Ты ни разу не задумывалась, что во время войны иногда можно начать на правильной стороне, а закончить — на неправильной?

— В данном случае? Нет, — я показала на берег. — Я училась на писца, не забыл? Мы защищали наши границы шесть сотен лет. Это они не соглашались на мир. Поставки чего ты им тут обеспечиваешь?

— Оружие.

Сердце ушло в пятки и затем пробило землю.

— Которым они убивают всадников?

— Нет, — он выразительно качал головой. — Только для борьбы с вэйнителями.

У меня отпала челюсть.

— Вэйнители — это сказки. Как в книжке, которую мой отец… — я моргнула. Письмо. Как он там писал? «Фольклор передается из поколения в поколение, чтобы научить нас помнить о прошлом».

Так он хотел сказать… Нет. Невозможно.

— Они существуют, — произнес Ксейден тихо, словно смягчая удар.

— Хочешь сказать, существуют люди, которые каким-то образом присасываются к магии напрямую, без дракона или грифона, и оскверняют свою душу, — я говорила медленно, чтобы каждое слово было кристально ясно. — И это не просто персонажи сказки о сотворении мира.

— Да, — он наморщил лоб. — Они выпили всю магию в Пустошах и потом расползлись, как чума.

— Что ж, хотя бы фольклору эта версия соответствует. — Я сложила руки на груди. — Как там в сказках? Один брат связался с драконом, другой — с грифоном, а когда третий позавидовал, он обратился напрямую к источнику, утратил душу и объявил войну первым двум.

— Да, — он вздохнул. — Я вовсе не так хотел тебе рассказать.

— Если вообще хотел! — я бросила взгляд на наблюдавшего за нами Тэйрна, опустившего голову. Тот словно готовился сжечь Ксейдена в любой миг.

«Не поучаствуешь в просветительной беседе?»

«Пока нет. Я бы хотел, чтобы ты сама сделала выводы. Я выбрал тебя за разум и смелость, Серебристая. Не подведи меня».

Я с трудом удержалась, чтобы не показать средний палец собственному дракону.

— Ладно. Если бы я поверила, что вэйнители с темной магией существуют и бродят по Континенту, мне пришлось бы поверить, что они никогда не нападали на Наварру, потому что… — мои глаза округлились из-за естественного вывода. — Потому что наши чары отменяют любую недраконью магию.

— Да, — он переместил вес с ноги на ногу. — Здесь, в Наварре, они бессильны.

Проклятье, а ведь логично, как бы отчаянно мне ни хотелось обратного.

— И значит, мне пришлось бы поверить, будто мы не знаем, что на Поромиэль безжалостно и жестоко нападают темные заклинатели. — Я нахмурилась.

Он отвернулся и сделал глубокой вдох, потом снова посмотрел мне в глаза.

— Или пришлось бы поверить, что мы знаем, но решили не помогать.

Я вскинула подбородок от возмущения.

— Какого хрена мы бы решили не помогать, когда людей вырезают? Это идет наперекор всему, за что мы стоим.

— Потому что вэйнителей убивает только одно — то, что дает силу нашим чарам.

Он больше ничего не прибавил — мы просто стояли, и я слышала только плеск волн о берег и эхо его слов, бившихся о мое сердце.

— Поэтому на наши границы нападают? Они ищут то, что питает наши чары? — спросила я.

Не то чтобы я поверила — еще нет, — но он и не пытался меня убедить. «Правда редко требует усилий», — говаривал мой папа.

Он кивнул:

— Материал, который перековывают в оружие против вэйнителей. Вот, возьми.