Четвертое сокровище

— Он почти не известен. Мой дед. Извините за вопрос, вы занимаетесь сёдо?

Ихару подмывало сразу же сказать «нет», ведь он не занимался уже много недель. Но он ответил:

— Я был учеником в школе Дайдзэн.

— Дайдзэн! Прекрасно. Тогда вы должны быть мастером.

Ихара поклонился.

— Вовсе нет. Я сын чаеторговца.

— Но ведь Дайдзэн… Я не могу поверить, что вы заглянули в мою убогую чайную.

— Видите ли, сэнсэй Дайдзэн умер.

— Не может быть! В самом деле? Кто же придет на его место?

— Он не назначил себе преемника.

Тушечница досталась Сакате, он руководил школой, ему же и перешел титул сэнсэя Дайдзэн.

Женщина наблюдала, как Ихара ест, и постоянно подливала ему чаю. Когда он закончил трапезу, она обратилась к нему:

— Пожалуйста, пойдемте со мной.

^{Слово «ябурэтэ» — изношенный, порванный — образовано из иероглифов «камень» и «кожа», и, скорее всего, имел значение «маленький кусочек», что подразумевает «рвать на части». (Последние два знака азбуки образуют отглагольное прилагательное.) Иероглиф «камень» изначально изображал «камень, вырубленный из скалы». Обратите внимание на острые углы штрихов. Острота черт достигается меньшим количеством туши на кисти и более легкими, быстрыми движениями.}

Ихара последовал за женщиной через чайную в заднюю часть дома, где стены потрескались, потолок просел, весь пол встал на дыбы, а татами кишели насекомыми. Но все комнаты были такими же чистыми, как и спереди. Они остановились в комнате с таким низким входом, что Ихаре пришлось нагнугься в дверях.

В комнате стоял низкий столик, на котором были разложены тушечница, вощеные печати, бумага, подставка для кистей, груз для бумаги^[42] и связка кистей. По всей комнате лежали пачки листов для упражнений, каллиграфические свитки были приколоты к стенам. Узкое окошко впускал0 в комнату от силы два-три луча света.

— Прекрасно, — сказал Ихара.

— Это комната, где занимался мой дед. Как видите, я оставила все так, как оставил все это он.

Ихару потянуло к кистям.

— Прошу вас, — сказала она. — Я была бы счастлива, если бы вы показали мне, какова каллиграфия Дайдзэн.

— Я не упражнялся уже много месяцев. И, кроме того, это комната вашего деда. Я не хотел бы нарушать ее порядок.

— Вы здесь ничего не нарушите — вы лишь окажете ей честь.

— Я был бы счастлив отблагодарить вас за доброту.

Ихара сел за стол и развернул кисти, а хозяйка подала ему воду… Ихара внимательно изучил кисти — для своего возраста они были в хорошем состоянии. Ихара растер брусок туши, смешал ее с водой и положил перед собой лист бумаги. Он очистил сознание, сосредоточился на бумаге и послал свою энергию через кисть.

Строки на бумаге складывались в иероглифы: «спокойный», «истерзанный» и «радостный». Таково ему было в этой чайной. Хозяйка улыбнулась:

— Это совершенство. Теперь я могу умереть с радостью.

— Нет-нет. Это не столь совершенно, как работы вашего деда. Мне нужно практиковаться еще много лет.

— Вы можете заниматься здесь, если у вас нет места в Эдо.

— Спасибо. Я буду очень счастлив.

Хозяйка поклонилась:

— Вы не хотели бы немного сакэ?

— Да. С удовольствием.

^{Фраза «кимоти-но ии» буквально значит «приятное чувство». Иероглиф «ки» — дух, энергия — произошел от изображения пара, поднимающегося над готовящимся рисом. Два следующих знака — «моти» — от глагола со значением «держать руками», который имеет метафорическое значение «претерпевать». Два последних знака — «но ии» — имеют значение «хороший», «правильный», «красивый» и тому подобное. Обратите внимание на мягкий, округлый характер черт этих знаков в отличие от остроты слова «ябурэтэ». Округлость и сглаженность черт достигаются большим количеством туши на кисти и более сильным нажимом.}

^{Дневник наставника. Школа японской каллиграфии Дзэндзэн.}

Ногути спросила, где он был.

— Так, бродил. Смотрел достопримечательности Эдо, — ответил Ихара.

— Я могла бы тебе показать достопримечательности Эдо.

— Думаю, я увидел все. что мне нужно.

— Твой отец любил ходить по Эдо и любоваться видами.