Четвертый

Рея при всей ее нелюбви к морю отличалась редким качеством — ее почти никогда не укачивало, и она очень редко по этой причине прибегала к искусству. Вот и теперь она закрылась в своей каюте, пользуясь заслуженным комфортом и наслаждаясь нечастым для себя одиночеством. Эсма то ли не нашла повода, то ли больше не решалась, но Старшую никто не беспокоил до самого вечера, когда она появилась на мостике, озадаченная отсутствием новостей.

Сверху открывался прекрасный обзор на немного беспокойное море, небо, расцвеченное подкрашенными закатным солнцем облаками, и уже не такую далекую цель — судно с темным корпусом и довольно грубыми обводами торговца. Последний шел западнее, слегка забирая к уже потемневшему горизонту. Блестками солнца изредка вспыхивали пенистые валы воды, отбрасываемой его кургузым корпусом.

Капитан лично присутствовал на мостике. Кроме него и коренастого рулевого, казалось, вросшего широко расставленными ногами в палубу, там же была Эрна — мрачная, как только может быть такой невозмутимая скелле.

— Старшая, — метнулась она к появившейся Рее.

— Скоро стемнеет. Мы, что, торговца уже догнать не можем?

— Капитан говорит, еще около часа. Потом можно будет прижать его искусством.

— Ходко идет, — проворчал капитан — старый служака, уверенный, что на мостике есть только один хозяин, — или движок переделанный, или ему кто-то помогает.

— Как помогает? — Старшая всмотрелась в темный силуэт.

— Скелле, кто еще?

— Чтобы столько времени двигать эту калошу, там должно быть столько скелле, что они бы никогда не стали удирать! Да и одна скелле никогда так не поступит!

Капитан невозмутимо пожал плечами:

— Не знаю. Но идет слишком быстро. От нас не убежит, конечно, — он помолчал, потом добавил, — только бы до темноты успеть.

Рея прошлась по мостику, выглянула на крохотный балкончик по левому борту, вернулась:

— А где этот вшивый островок, за которым он прятался?

— Прошли уже давно, — вновь вместо Эсмы отозвался капитан.

— Не было на нем ничего, — вмешалась скелле, — просто остаток холма. Узкий, длинный, пустой. Еще немного, и море сгрызет его. Они за ним, скорее всего, от ветра прятались.

Рея остро взглянула на помощницу:

— Что будешь делать?

Та смутилась, нахмурилась, но быстро сообразила, что игры кончились:

— Если позволите, Старшая, я бы нашу тройку отправила на движок, — она выжидающе посмотрела на Рею, отвела взгляд и тихо добавила, — за час работы не развалятся, небось.

В ее словах чувствовалось раздражение на подруг, праздно проводивших все это время, пока она по собственной инициативе торчала на мостике.

Рея не подала вида, что читает ее, как открытую книгу, лишь молча кивнула, и Эсма умчалась вниз руководить подругами, заодно держась подальше от Старшей.

— «Рано ей командовать, — подумалось, — гонору много, а соображения мало. Столько времени потеряли!»

Она всмотрелась в блеснувший под заходящим солнцем силуэт беглеца. Далекое облачко — крохотная полупрозрачная козявка серости — на мгновение накрыло своей тенью скачущий на волне кораблик, и тот словно растворился, исчез в разом потемневшем море, слившемся с ползущей из-под восточного горизонта тьмой. Несколько ударов ветра, пара минут напряжения глаз, и мокрый борт преследуемого торговца вновь мигнул розовым отблеском на волне. Сердце сжалось — не успеваем.

Я проснулся, но не сразу понял это. Бесконечный равномерный поток ощущаемого, но невидимого водопада, рвущегося в небо, глушил звуки и обычные чувства. Бездна звездного неба, качающаяся надо мной, напоминала радужную вселенную Храма. И лишь темный силуэт — облако, ползущий по сверкающей туманной россыпи звезд, заставил очнуться. Приехали, выходите, товарищи пассажиры, кино закончилось.

Рывком сел, немного растерянный. Ночь? Так быстро? А где мой ковчег? Где судно? Никаких огней вокруг. Я, очевидно, по-прежнему на плоту посреди моря, и рядом никого. В темноте угадывался горизонт, но рассмотреть далекие острова или даже тот холмик, на котором бежала загадочная дорога, было невозможно. Море качало и плескалось. Несмотря на то что плот из огромных цистерн фиморы возвышался довольно высоко над водой, недовольные волны каким-то образом пробивались через щели между стволов, и моя спина была совершенно мокрой. Хотелось есть, пить и посетить уборную. Я с трудом встал, постоял немного, приноравливаясь к качелям под ногами, и осмотрелся, насколько это было возможно. Светлая палуба плота отчетливо выделялась в колышущейся темноте, накрытой звездным небом с частыми облаками. Еще сильней, чем естественные надобности, хотелось выйти, оставить хотя бы на время этот бесконечный глушащий водопад в гудящей голове. Неуверенным шагом заковылял в сторону чего-то темного на краю плота — кнехт. О! К нему привязан небольшой бочонок! Я торопливо вскрыл его, пытаясь разгадать содержимое широко открытыми в темноте глазами.