Четвертый долг

― О, Маркиз? Не мог бы ты зайти сюда, пожалуйста?

Тут же открылась невидимая мне дверь, замаскированная обоями в тон. Появился Маркиз, брат «Блэк Даймонд», с плечами, похожими на подводную лодку, и длинными сальными волосами, стянутыми в конский хвост.

― Да, мадам.

Дерьмо.

Глаза Бонни сверкнули.

― Ты не мог бы составить нам компанию, дорогой? Просто сиди тихо и не мешай. Там, хороший парень.

― Нет проблем.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

Я скрыла свой угрюмый взгляд, Маркиз сделал так, как она велела, и уселся своим громадным телом на изящный резной стул. Я была удивлена, что крошечные ножки не сломались под его весом.

― Итак, что мы обсуждали?

Бонни похлопала по губам свежей розой.

Я не знаю, как ей удается так хорошо читать язык моего тела, но это поставило меня в тупик. Я сглотнула, отпуская кинжал. Схватив лилию, я покрутила ее в руке.

― Ничего важного.

Бонни сверкнула глазами.

― О, вот тут ты ошибаешься. Это было очень важно.

Обрезав конец розы острыми ножницами, она воткнула стебель в зеленый пенопласт на дне вазы.

Она поймала мой взгляд.

― Это называется оазис (прим. пер. Оазис ― флористическая пена (губка)). Основа для создания букетов. Если бы ты приложила усилия, ты бы знала это.

Мою кожу покалывало. Зажатая между Бонни и Маркизом, я была лишена возможности действовать, а мой рот успешно заткнут.

Будь ты проклята, ведьма.

― Приложила усилия? Я работала до десяти вечера почти каждый день до того, как мне исполнилось двенадцать. Я окончила школу и колледж ― у меня не было свободного времени, чтобы иметь бесполезные увлечения.

Бонни повернулась на стуле. Ее глаза потемнели, щеки побелели.

― Следи за своим языком. Я не потерплю подобных оскорблений.

Ее маленькое тело было величественным и жестким. Не прерывая зрительного контакта, она встала со стула и двинулась вперед. Я стояла на месте, хотя каждая часть меня вибрировала от желания разбить о ее голову хрустальную вазу. Мы не разговаривали, расстояние между нами сокращалось. Для старухи она не была согнутой и дряхлой. Она двигалась медленно, но целеустремленно. Карие глаза острые и жестокие, красная помада намазана на тонкие губы.

― Ты получишь урок за свой рот, теперь, когда ты на попечении моего младшего внука.

Нет, если сначала я убью его.

Я сжала руки, высоко держа подбородок, Бонни ходила вокруг меня, как дряхлый хищник. Остановившись позади меня, она схватила мои длинные волосы.

― Отрежь их. Они слишком длинные.

Сжав колени, я по-прежнему стояла с прямой спиной. Она утратила способность запугивать меня.

― Это мои волосы, мое тело. Я могу делать с ним все, что захочу.

Она дергает за пряди.

― Подумай еще раз, Уивер.

Отпустив меня, она продолжила движение, остановившись передо мной. Ее взгляд остановился на моем подбородке. Разница в росте помогла мне смотреть на нее сверху вниз ― буквально и в переносном смысле.

Эта женщина была также искривлена, как ветви древнего дерева, но, в отличие от него, ее сердце почернело и высохло. Она прожила достаточно долго. Пора ей покинуть мир, оставив прошлое в прошлом.

Ее дыхание хрипело в старых легких, звучало ржаво и неправильно.

Шли минуты, мы наблюдали друг за другом, ожидая первого шага. Я была первой, кто сломался, но только потому, что у меня не хватило терпения в отношении Бонни.

Джетро жив.

Чем скорее я избавлюсь от Бонни, тем скорее смогу снова думать о нем.

― Говори уже.

Она замерла.

― Что говорить?

Мой позвоночник изгибается, приближая наши лица. Запах сахара и цветов вызывал рвотный рефлекс.

― Чего ты хочешь от меня?

Ее взгляд напрягся.

― Я очень многого хочу от тебя, дитя. И твое нетерпение не заставит меня ускорить процесс.

Схватив меня за запястье, она взяла со стола колючую розу и проткнула мою ладонь дьявольским цветком.

Я закусила губу, когда хлынула кровь.

Она усмехнулась.

― Это за то, что ты не умеешь составлять букеты.

Она отпустила меня. Вместо того чтобы бросить розу, я обхватила ее рукой, вонзая шипы глубже в свою плоть. Если я не могу выдержать дискомфорт от маленького укола, как я смогу выдержать большее?

Это мое оружие.

Приучая себя к боли, чтобы она не контролировала меня.

Кровь, теплая и липкая, потекла из сжатого кулака. Глубоко вздохнув, я протянула руку рядом с Бонни и изящно поместила розу в оазис, открыв ладонь и разбрызгивая капли крови на девственные лепестки и скатерть.

― Ууупс.

Лицо Бонни почернело, когда я вытерла оставшуюся багровую кровь о шикарный клочок ленты.

― Любой может собирать букеты, но нужна швея, чтобы превратить кровь в узор. ― Мой голос понизился, вспоминая, сколько ночей я резала себя ножницами или колола иглами. Я привыкла к боли в процессе творения.

Это не было исключением.

Мне было больно в процессе чего-то благородного ― борьба за свою жизнь.

― Ты больше не можешь меня пугать. ― Подняв вверх ладонь, показываю ее ей. ― Меня не пугает кровь. Меня не пугают угрозы. Я знаю, кто ты, слабая старуха, которая прячется за безумием, как будто это какая-то мистическая сила.

Маркиз встал со стула у стены.

― Мадам?