Четвертый долг

― Я не верю в реинкарнацию, но верю в аномалии, а ты, дитя мое, ― точная копия Элизы, и я боюсь, что у тебя такой же темперамент.

По коже побежали мурашки.

― Ты говоришь так, будто это плохо.

Я снова посмотрела на фотографию. Она выглядела свирепой, но довольной ― покорной, но сильной.

Она усмехнулась:

― Да, если ты знаешь историю.

Схватив меня за локоть, Бонни подтолкнула меня вперед, следуя хронологии фотографий Элизы и прапрадеда Джетро.

Когда я увидела двойника Джетро на снимках рядом с Элизой, по моей коже побежали мурашки.

― Как его звали?

― Оуэн.

Она остановилась у одной, где Элиза и Оуэн строго смотрели в камеру, позади них весенние бутоны, кусты роз и цветущие яблони в саду. Они оба выглядели обезумевшими, пойманными в ловушку, напуганными.

― Оуэн Харриер Хоук.

У тебя было такое же состояние, как у Джетро, Оуэн? Ты был первым, кто возненавидел свою семью? Почему ты ничего не сделал, чтобы изменить свое будущее?

Бонни отпустила меня.

― Я могла бы рассказать о том, что случилось с этими двумя, но пусть фотографии говорят сами за себя. Кроме того, что такое слова? Лучше один раз увидеть?

Она тихонько рассмеялась, когда я оттолкнулась от нее, впитывая образ за образом.

Медные и кофейные тона вели меня из одного конца комнаты в другой, следуя жалкой временной шкале истины.

Бонни была права. Фотографии говорили в тысячу раз больше, и, видя, что она навсегда запечатлена, заключена в тюрьму и увековечена, мое сердце еще больше погрузилось в отчаяние.

Элиза медленно менялась на каждой из них.

Я ахнула, наткнувшись на первый долг. Изображение цвета охры, где кровь была не красной, а обожженной бронзой, капающей из отметин от ударов плетью на нежной спине Элизы.

Как будто время сыграло со мной злую шутку, ударив меня по лицу, зная, что моя жизнь повторяется ― само мое существование идет по стопам другого человека, независимо от того, насколько уникальной я себя чувствовала.

Как тогда, когда Джетро пришел за мной.

В ту ночью в Милане, когда я узнала, что моя жизнь никогда мне не принадлежала. Что Джетро такой же должник, как и я. Что мы оба были пленниками запутанной предопределенной судьбы.

Мои конечности дрожали, когда я двинулась дальше.

На потускневшей фотографии был изображен Оуэн, стоящий с кнутом в руке после первого долга, мука искажала его лицо. Он был больше, чем предком Джетро ― он мог быть его идентичным близнецом. Вид другого мужчины, выглядящего таким противоречивым, вызвал слезы на моих глазах. Он попытался скрыть это, но выражение сожаления и привязанности вспыхнули сквозь нечеткую фотографию.

Мы были не единственными, кто влюбился.

Оуэн и Элиза бросили вызов границе между Уивер и Хоук и влюбились без памяти.

Фото за фото.

Суд за судом.

Их любовь углубляется и расцветает, но медленно разрушается со временем.

Второй долг и позорный стул. Элиза болталась на том же стуле, к которому была привязана я, под ней блестело черное озеро.

Третий долг в игорном доме. Оуэн сжал в кулаке игральные карты, рот плотно сжат и непреклонен, глаза умоляли об отсрочке.

Среди выплаченных долгов были личные фотографии. Фотографии шьющей Элизы, сидящей в саду, водящей пальцами по фонтану, смотрела в затянутое облаками небо, словно собиралась улететь. Были также тайные снимки, на которых Оуэн засунув руки в карманы, наблюдал за ней, на его лице застыло выражение извинения, печали, страдания.

Мы живем их историей.

Точная копия жизни двух людей, которая произошла несколько десятилетий назад.

Еще один пример того, что я ничем не отличалась от своих предков. У меня нет никакой надежды, чтобы изменить свою судьбу.

Я вздрогнула, когда Бонни отвела мои волосы, ее горячие, опухшие пальцы прижались к моему горлу.

― Видишь, дитя. Ты думаешь, что ты другая. Ты думаешь, что победила, завоевав сердце моего внука, но я была предварительно уведомлена.

Она взмахнула рукой в сторону временной шкалы, смело размещенной на ее стенах, словно драгоценности.

― Я видела, что случилось с моими предками до твоего появления. В тот день, когда я увидела сходство между Джетро и Оуэном, я изучила все материалы. Вооружилась задолго до того, как ты пришла к нам. Я знала, что ты не будешь вести себя хорошо. Знала, что это поколение не будет простым, я планировала должным образом.

Ее улыбка была игривой.

― Нет победителей, Нила. Обе наши семьи обречены на такие испытания, и только достойные могут наследовать.

Я потеряла дар речи.

Взяв меня за запястье, она подвела меня к последним семи изображениям, заключенным в одну замысловатую позолоченную раму.

― Изучи это хорошо, дитя. Это то, что случилось с Элизой, когда Оуэн был наказан за его нарушения. И это то, что случится с тобой.

Я зажала рот рукой.

Оуэна наказали? Его тоже убили?

Мои глаза горели, когда фотографии цвета сепии запечатлелись в моем мозгу.

Пытка за пыткой.

Несчастье за несчастьем.

Методы, о которых я не знала.