Четвертый долг

Мое состояние поглощало ее мысли — отчаяние, боль, противоречие, гнев. Но больше всего парализующая безысходность. Моя душа превратилась в пыль, когда я медленно скользнул темной материей вниз и увидел то, что она пыталась скрыть.

Я не мог говорить.

Я не мог думать.

Все, что я мог делать, это смотреть и наполняться такой яростью, такой гребаной ненавистью, что слезы выступили у меня на глазах.

Она не могла смотреть на меня, ее плечи уныло сгорбились.

— Я… я… — Нила сдалась, спрятав лицо в ладонях и отпустив свою печаль.

Ее потрясающие волосы были разной формы и длины. Растрепанные пряди каскадом падали ей на руки.

Они заплатят. Они, бл*дь, заплатят за это.

Дрожа от ярости, я притянул ее к себе и сжал в объятиях.

— Эти е*аные ублюдки.

Она повернулась в моих объятиях, обхватила меня руками и тихо заплакала, уткнувшись мне в шею. Я гладил ее спину, шею, растрепанные пряди волос. Это было так необычно, так странно.

Вот что было неправильно. Почему она чувствовала себя так.

Ее мужество было потеряно, как и ее прекрасные волосы.

Я должен это исправить.

Я понятия не имел, как, но не мог позволить ей страдать.

Отпустив ее, я прошествовал в конец конюшни и схватил ножницы из кладовки. Отойдя назад, сел позади нее на тюк сена и, не говоря ни слова, расчесал пальцами растрепанные пряди и поцеловал ее в шею.

С тяжелым молчанием между нами, я обрезал несовпадающие концы.

Я изливал в нее свою любовь и преданность с каждым срезом, жертвуя собой за каждую прядь, которую отрезал.

Мое сердце бешено забилось, когда ее волосы упали на сено, переплетая золото и черное. Нила вздрогнула и икнула со слезами на глазах, но не остановила меня. Во всяком случае, ее плечи расслабились, и она позволила мне исправить агонию, вызванную моей семьей.

Я не торопился.

Я гладил ее, как любую сломанную кобылку, напоминая, что я забочусь о ней, обожаю и никогда не причиню ей вреда. Мягкая густота ее волос скользнула сквозь мои пальцы, становясь все более однородной по мере того, как я исправлял все.

Я не только привел в порядок ее волосы, но и душу. Я почувствовал, как она преображается, склеивает разбитые кусочки, превращаясь в Нилу, которой поклоняюсь и знаю.

Я влюбился в нее еще больше с той силой, которая потребовалась, чтобы вернуться с грани потери себя.

И она сделала это ради меня.

Под моим прикосновением она ожила.

Благодаря моей силе воли она вздохнула свободно и с капелькой счастья.

Это не заняло много времени; обхватив ее подбородок, я расчесал черные пряди. Закончив, откинулся назад, впитывая ее, заново знакомясь с этой новой женщиной, которая держала мое сердце так же твердо, как и та, которую я оставил.

Обхватив ладонями ее лицо, я откинул в сторону длинной до подбородка волосы и нежно поцеловал ее.

— Ты еще красивее, Игла.

У нее перехватило дыхание.

Прозвище, которое я использовал в наших сообщениях, легко соскользнуло с моего языка. Слово символизировало все, что я любил в ней. Все, что я обожаю.

Ее губы приоткрылись, приглашая меня углубить поцелуй.

Я застонал, когда скользнул языком в ее рот, забирая печаль и делая все возможное, чтобы она увидела правду.

Я никогда не смогу освободиться от нее. Никогда.

Мы молча легли на сено, лицом к лицу, нежно целуясь. Мои пальцы скользнули в ее волосы, массируя кожу головы, удерживая ее в моих руках, а не с мучительными мыслями.

Время шло, а мы все целовались и существовали. Тихо и безопасно, влюбляясь снова и снова. Мы дали друг другу ощущение нормальности, которого у нас никогда раньше не было… притворяясь, что это наш мир, где ничто никогда не сможет коснуться нас.

Наконец, я отстранился, поглаживая ее щеку костяшками пальцев.

— Я так понимаю, Бойнс передал мое сообщение.

— Бойнс?

— Пустельга.

Лицо Нилы просияло впервые с тех пор, как я ее увидел. Боль от остриженных волос немного утихла.

— Да. Я понятия не имела, что хищных птиц можно обучить этому.

Я плюхнулся на спину, скрывая гримасу боли. Трахать Нилу стоя не совсем рекомендуется для исцеления.

— Они могут делать все, что угодно.

Мои губы дернулись, вспоминая, что мы делали с Жасмин, когда были моложе. Я слишком оживился, чтобы развлечь Нилу, делая все возможное, чтобы забыть о ее волосах и наслаждаться нашим миром вместе.

— Например, Кес однажды научил ястреба залетать в комнату Жасмин и каждый вечер доставлять ей дохлых полевок, просто чтобы позлить ее. Она визжала и гналась за птицей до конного дрова.

— Конного двора?

— Вольер. — Я махнул рукой в сторону псарни. — По последним подсчетам, у нас в поместье было шесть хищников. Они живут на переоборудованном чердаке псарни. Птица, которую я послал тебе, вернется домой после передачи сообщения.

Нила играла с сеном, все еще тише обычного.

— Во-первых, я впервые узнаю, что здесь прячутся свиньи, а теперь еще и птицы. Чем дольше я живу в Хоксридже, тем больше понимаю, как мало я знаю.

Ты хочешь узнать больше?