Четвертый хранитель

Настоятельница монастыря святой Терезы мать Иоанна суровым взором окинула стоявших перед ней юных пансионерок одетых в серые полумонашеские одеяния.

Король Польский и великий князь Литовский Казимир IV Ягайлович согласно постановлению Унии между королевством и Великим княжеством должен был править по четыре года в каждой из этих держав. В 1484 году заканчивался очередной четырехлетний срок пребывания короля Казимира в Литве. Согласно традиции, по случаю отъезда короля на следующие четыре года в Польшу, не только в королевском дворце в Троках, но и в городской ратуше Вильно, в ратушах других крупнейших городов, и даже в отдаленных княжеских замках, давались балы в честь прощания с королем.

В монастыре же святой Терезы существовала собственная традиция — девушки, достигшие пятнадцатилетнего возраста, могли совершить свой первый выход в свет на ежегодный рождественский бал в ратуше, а в этом году пансионеркам повезло особенно, поскольку они попадали не на обычный, а на особый торжественный бал, на котором непременно будет присутствовать весь свет высшего литовского общества, ибо его величество, побыв некоторое время, на балу в своем королевском замке в Троках, имел обыкновение приезжать в Вильно и почтить своим получасовым присутствием бал в городской ратуше.

— Я и другие воспитатели не раз говорили вам, юные дамы, что целью вашего здесь пребывания, за которое родители платят большие деньги, является примерное воспитание, которое мы обязались дать вам, благородным девушкам, для того чтоб вы могли составить достойную партию для самых высоких и знатных вельмож нашего княжества. В течение пяти лет, которые вы здесь провели, мы старались научить вас основным знаниям, которые необходимы будущей светской даме. Мы уделяли внимание не только вашему образованию понемногу в разных науках и обучению искусствам, как-то: пению и танцам, но в первую очередь, разумеется, умению правильно вести себя в разных жизненных обстоятельствах. Можно сказать, что на следующей неделе вас ожидает первое серьезное испытание. Вы все приглашены на большой королевский бал в ратуше и будете иметь счастье лицезреть его величество короля, который всегда обращает особое внимание на воспитанниц нашего пансиона, а некоторым даже выпадает высокая честь быть приглашенной на танец самим государем. Я знаю, что вы уже примерили бальные наряды, которые были пошиты лучшими портными княжества с учетом ваших вкусов и пожеланий. Всю эту неделю вы будете по два часа на специальных занятиях носить эти наряды, чтобы чувствовать себя в них естественно и свободно. В ходе этих занятий вы научитесь также правильно вести себя на балу. Запомните, что каждая мелочь в вашем поведении может оказаться важной для всей дальнейшей жизни. Я хочу привести пример: несколько лет назад одна из наших воспитанниц на балу сняла перчатку, а в это время ее пригласил на танец князь… Впрочем, не буду называть его имя. После этого никто больше не приглашал на танец эту девушку, даже тот кавалер, который был ей заранее предназначен, как и каждой из вас будет предназначен заранее свой кавалер на бал в ратуше. Скажите, панна княжна Сангушко, какую ошибку допустила наша воспитанница?

Девушка, стоящая рядом с Варежкой, густо покраснев, полепетала:

— Я думаю, матушка, что благородной девушке в публичном месте неприлично прикасаться обнаженной рукой к мужчине, который не является ей близким родственником.

— Совершенно верно, княжна. Ну что же, юные дамы, идите и готовьтесь. Я надеюсь, что на воскресном балу никто из вас не уронит чести нашего пансиона и покажет блестящее умение вести себя в хорошем обществе. Все свободны, а вы панна Барбара Сурожская-Русиновская, задержитесь на минуту.

Варежка настороженно подошла к настоятельнице, сделав реверанс.

— Панна Барбара, приехал ваш старший брат Максимилиан, и я разрешаю вам пятиминутное свидание с ним.

Варежка, не удержавшись, радостно всплеснула руками:

— Сдержаннее, панна Барбара, сдержаннее, вас же учили — никогда не следует проявлять слишком ярко своих эмоций: ни радости, ни гнева, ни печали, ни разочарования.

Варежка, вежливо улыбнувшись, снова сделала глубокий реверанс.

Как ты мне надоела, чертова ведьма!

— Конечно, матушка. Извините меня, вы совершенно правы, — сказала она вслух, сладко улыбаясь.

— Ступай, дорогая, — милостиво отпустила ее монахиня.

Варежка чинно вышла из залы в пристройке к монастырю, где обычно проходили занятия, но стоило ей лишь оказаться за дверью, как она помчалась бегом по коридору, высоко поднимая ноги, и презрев все правила хорошего воспитания, словно простая девчонка из простолюдинов.

— Здравствуй, Макс! — бросилась она на шею, мнимому брату, закружив его. — Как я соскучилась! — и шепнула на ухо: — И как мне осточертел этот монастырь! Слава Богу — остался последний год! Здоров ли батюшка?

— Видите себя благоразумно, сударыня, — ласково сказал ей Макс, снимая со своей шеи. — Вы же не какая-нибудь девушка, выросшая в глухом лесу — вы хоть и юная, но уже великосветская дама.