Четвертый хранитель

Алеша стал обыкновенным трактирным слугой, который встречает и провожает путников, укладывает в постель, стаскивает с пьяных сапоги, подает, приносит, моет, убирает, выносит горшки, — одним словом, живет полнокровной и настоящей жизнью обыкновенного человека…

Прошел месяц.

Прошел другой.

Макс не появлялся.

Глава третья ДВОИЦА

Весна воцарилась в полную силу, и в русских поселениях на берегах Угры наступила горячая пора — не успел окончиться сев, начались огородные работы — копали, сажали, сеяли, пересаживали, одним словом думали о будущем, и заботились о хозяйстве — вполне мирной стала нынче жизнь — давно такой не было в здешних местах…

Несмотря на то, что большинство жителей Медведевки, Картымазовки, Бартеневки и Синего Лога, а так же жители имения Зайцева были заняты на хозяйственных работах, тем не менее, определенное количество молодых людей из этих поселений уже начали занятия и тренировки по военному искусству под руководством Микиса. Для этой цели Медведев выделил большую пустошь в районе горелого леса, и там теперь проходили занятия по фехтованию, упражнения по владению различными видами оружия — копьями, мечами, (в свободное от домашних забот время Анница тренировала ребят в стрельбе из лука), по верховой езде и кулачному бою с особыми греческими приемами, которыми так блестяще владел Микис.

И купец Манин не дремал — очень быстро, в несколько недель, была построена спрятанная в лесу и невидимая от посторонних глаз винокурня, из огромной трубы которой круглосуточно поднимался дым.

В это же время произошло одно, казалось бы, незначительное событие, которое, тем не менее, произвело на Медведева и его друзей большое впечатление.

После пожара во время Ахматова нашествия, Бартеневка едва-едва отстроилась, и то еще хозяйский дом Филиппа не был завершен. Сгорел также во время пожара и Бартеневский храм, и все это время жители Бартеневки посещали церковь либо у Картымазова, либо у Медведева, но чаще ездили в Картымазовку, поскольку туда от парома и знаменито брода через Угру, где Анница когда-то девятью стрелами поразила девять ордынцев, было ближе, чем до Медведевки.

И вот этой весной, Филипп Бартенев специально приехал к Медведеву и вместе с ним отправился к отцу Мефодию, чтобы обсудить вопрос, касающийся церемонии крещения. Он сказал, что Чулпан решила принять христианскую православную веру, к чему она уже готовилась несколько месяцев.

Никто в округе не знал ее прошлого, и Филипп даже Медведеву не стал рассказывать подробностей, он лишь упомянул, что ее мать была православной. Сам же он со слов Чулпан знал, что ее мать — вовсе не какая-нибудь пленная наложница — она была законной тридцать шестой женой хана Ахмата, и он официально, за очень большой выкуп, принял ее из рук отчима — киевского купца, в доме которого сирота воспитывалась. Мать много рассказывала маленькой Чулпан о Киеве, о необыкновенной красоте Киевских храмов и об основах православной веры, в которых сама была воспитана.

Церемония была назначена на ближайшее, третье после Святой Пасхи воскресенье.

До сих пор ни Медведев, ни Анница, никогда не видели маленькую татарку, о которой ходило столько слухов в округе, и были поражены ее тихой и скромной красотой.

Чулпан только что исполнилось двадцать лет, она находилась в расцвете, у нее была стройная точеная хрупкая фигурка, однако в глазах таилась скрытая где-то в глубине души огромная сила духа, которая позволяет физически хрупким и на вид беспомощным женщинам совершать порой подвиги, на которые не каждый мужчина способен.

На церемонии присутствовали Картымазовы, Леваш Копыто с супругой и Зайцевы. Служба прошла торжественно, трогательно и новоявленная христианка, нареченная в честь мученицы Дарьей, с просветленным лицом и со слезами на глазах, принимала поздравления.

Филипп задумчиво стоял чуть в стороне.