Четвертый хранитель

— Государь мой, Василий Иванович, государыня Анна Алексеевна, я понимаю, что после всего, что случилось пять лет назад, вам будет трудно поверить моим словам. Вам будет трудно поверить, что еще тогда, когда я был мальчиком, Василий Иванович стал для меня просто кумиром, и если бы он не был в отъезде, а родители силой не заставили меня подчиниться, я никогда не стал бы участвовать в том, что они совершили. Но прошлого исправить нельзя, и я лишь могу сказать, что все эти годы главным моим стремлением было прийти сюда. В пятнадцать лет, когда я уже было направился к вам из глубины Великого Литовского княжества, куда меня увезли, меня захватили в плен татары хана Менгли-Гирея, сделали рабом, а потом гребцом на галерах и два года я, прикованный цепью, вместе с такими же несчастными, ворочал огромные весла в затхлом и душном трюме…

Теперь понятно, откуда у него такие бицепсы. Похоже, здесь он говорит правду.

— … Затем, — продолжал Ерема, — нашу галеру потопили турки, и я снова попал в рабство, на этот раз турецкое. Вызволил меня из этого рабства капитан из Генуи, который взял наше судно на абордаж, потопил его, а турков перебил. Но он оказался пиратом, и мне пришлось плавать с ним несколько лет, занимаясь пиратским промыслом в Средиземном море, прежде чем я обрел долгожданную свободу. Я не буду отнимать вашего времени, рассказами о моих скитаниях, поскольку это не имеет отношения к делу, а пришел я сюда лишь с одной целью: попытаться искупить вину моих родителей, да и мою тоже, хоть был я тогда несмышленым мальчишкой. Думаю, что я, быть может, единственный на всем белом свете человек, который владеет тайной, за которую сильные мира сего заплатили бы огромные деньги, но я не случайно, воспользовавшись обстоятельствами, переменил имя и фамилию. Я не боялся грозных татар, не боялся свирепых турков, я чувствовал себя спокойно среди кровожадных пиратов, однако, ужас, леденящий сердце, охватывает меня, когда я вспоминаю о людях, на первый взгляд тихих, спокойных и мирных, которые, оказывается, втайне страшнее всех перечисленных мной выше извергов. Я очень боюсь, что обладание этой тайной может стать для меня смертельным, и я знаю единственного человека, который в силу своего необыкновенного мужества, смелости и решительности, быть может, окажется в состоянии хоть как-то противостоять этим страшным людям. Этот человек — ты, Василий Иванович, но я не уверен, имею ли я право говорить о столь жизненно опасных вещах в присутствии твоей супруги.

— У нас нет тайн друг от друга, — сказал Медведев, — мы с Анницей, как одно целое. Анница называет это — двоица, так что говори смело, и ничего не опасайся. Кроме того, ты отсутствовал пять лет и потому не знаешь, что Анница не просто моя жена — она прекрасный воин, и не менее смела и решительна чем я.

— Тогда, если позволите, я расскажу обо всем с самого начала. А начало кроется в далеком прошлом. Рассказывал мне отец, еще в детстве, одно старое предание нашего рода. Слышал он его от своего отца, тот — от своего, и так далее. Тут я должен сказать, что наша семья — то есть все мужчины в ней — испокон веков были новгородцами и занимались ювелирным делом. Суть семейного предания связана именно с этой профессией. Оно гласит, что некий наш далекий предок занимал высокий пост — он был старшиной гильдии всех новгородских ювелиров. И вот каким-то чудом ему удалось прознать, что некогда один человек закупил огромное количество драгоценных камней, такое большее, что даже не возможно себе представить, набил ими шестнадцать кожаных сумок, а потом навсегда исчез с этим богатством, где-то в окрестностях Твери. Никто не знал, того места, где он пропал, но достоверно было известно, что оно никогда и никем не было найдено. Такие истории захватывают воображение мальчишек, и мне долго снились сверкающие драгоценные камни в тяжелых кожаных сумках. Однако, окружающая действительность была совсем другой. Мои родители жили бедно, и хотя отец был добрым ювелирным мастером, ему не удавалось разбогатеть, а потом и вовсе случилось несчастье, которое поставило нашу семью на грань полного разорения. Воры унесли все золото и драгоценности, которые клиенты оставили отцу для обработки. Мой отец, Ефим Селиванов, был в полном отчаянии. Чтобы вернуть долг, ему пришлось бы лишиться нашего дома, всего имущества и то этого вряд ли хватило бы. И вдруг, откуда не возьмись, появился некий человек, который пообещал отцу, заплатить все его долги и, более того, дать денег на новую мастерскую, новые запасы драгоценностей и золото, чтобы он мог, ни в чем себя не стесняя, спокойно работать дальше. За это он потребовал только одного: чтобы отец поменял веру. Однако, речь шла не о мусульманском, не об иудейском, и не о латинском вероисповедании. Это была совершенно новая, иная и очень секретная вера, которую исповедовало тогда еще небольшое количество, скрытых от человеческих глаз, тайных ее служителей.

Медведев и Анница переглянулись.