Четвертый

– Союзники подбросят на своих подводных лодках. Нам только и останется, что выйти через торпедный аппарат, сделать работу и вернуться назад. То есть сама лодка полежит на грунте и подождёт.

На этой мажорной ноте мы и расстались.

* * *

– Буэнос утрос, – разбудил я Ольгу в рассветных сумерках. Да, она учит меня испанскому, так что я попросту пошутил.

– Вот скажи мне, Кутепов, как ты всегда про всё угадываешь? Я про наши будущие погружения.

– Так, Оль! Мы же с тобой от других ребят только тем и отличаемся, что любим нырять и купаться. А остальное у нас – как у нормальных людей. Ты прикинь – нас, совершенно неподготовленных к работе во враждебном окружении, не обучают никаким агентурным премудростям. Шифрам, там, правилам конспирации, языку страны пребывания или рукопашным делам, а быстрее собственного визга готовят к двум понятным моментам – как долететь, и как нырнуть.

– То есть про «нырнуть» ты и раньше был уверен. А про «долететь», как и я, не знал?

– И сейчас не знаю. Это всё сплошные выдумки. Когда бы не урок водолазного дела, мои предположения остались бы шуткой.

– Они и сейчас выглядят несерьёзно. В Уругвае живут мои папа и мама. Они сильные физически люди, прекрасно умеющие и плавать и нырять. И сами любят, и меня научили. Отсюда вопрос – мы-то с тобой зачем там понадобились? В то время когда здесь, действиями на коммуникациях противника, уже неплохо себя зарекомендовали?

Словно в ответ на прозвучавший вопрос раздался телефонный звонок.

– Никуда не уходите, – только и сказал нам Виктор Сергеевич. – Скоро приеду.

И приехал.

– Обстановка нервная, – начал он прямо от двери. – Немцы действительно рвутся к Туле, что, собственно, после сдачи Орла никого не удивляет. Начальство торопит с вашей заброской, а у нас ничего толком не готово. Из страны-то мы вас, конечно, вывезем, а дальше придётся импровизировать. Вот немного фунтов и маленький золотой запас на непредвиденный случай, – куратор выложил перед нами скудную пачку мелких купюр и горку золотой мелочёвки – серьги, брошка, пара монет, перстенёк и колечко. – Собирайтесь. Едем на аэродром.

«Дуглас» был уже готов к вылету, оставалось только моторы запустить и дать им немного прогреться. А потом взлёт и, прямо в полёте, торопливый инструктаж.

– Почему было не выпустить нас прямиком через Владивосток, – спросила Оля, когда выяснилось, что выбираться нам предстоит через Иран.

– Лететь туда далеко, – ответил я. – А железная дорога забита сибирскими и дальневосточными дивизиями, стягиваемыми к фронту. – На что куратор посмотрел укоризненно и продолжил втолковывать о том, что, скорее всего, придётся нам плыть на пароходе вокруг южной оконечности Африки, что достаточно удобно, потому что не надо делать крюк. А вообще-то главное для нас – успешное воссоединение семьи Бецких и моё в неё, в ближайшей перспективе, вхождение на правах зятя. Остальные детали прояснятся на месте.

На взлётной полосе где-то под Баку нас поджидал заправленный и готовый к вылету У-2, который мы при дружном попустительстве окружающих беспрепятственно угнали. Оля села вперёд, взяв на себя управление. А я, крутанув винт, забрался назад вместе с обоими чемоданами. Без полётной карты, полагаясь исключительно на память, мы ориентировались на гористую гряду слева, пока под крылом не появилась цепочка вытянутых озёр, где отыскали посадочную площадку, по краю которой выстроились самолёты. Главное – британский флаг на мачте и парни в ботинках с обмотками, – то есть нашли. Немного скозлили при приземлении, а потом подрулили к постройкам.

Англичане вели себя исключительно беззаботно – подруливший к нам открытый автомобиль выглядел мирно, несмотря на то, что вёл его солдат, а рядом восседал офицер. А потом начались языковые проблемы – мой школьно-институтский английский позволил втолковать, что мы из России и едем к родителям юной леди. На что нас поместили в интенсивно посещаемую самым разным народом комнату и попросили подождать. Наши имена я даже сам написал на бумаге, используя привычную транслитерацию.

Офицер куда-то звонил – его быстрый английский я воспринимал как белый шум, изредка выхватывая слухом отдельные знакомые слова, которые мне ничего не говорили. Фамилии и имена он зачитал внятно – этого не отнимешь.

Потом нам предложили чаю с плюшками. Было скучно и жарко – тут значительно теплее, чем в Москве, а одеты мы по моде средней полосы – в пальто и разные тёплые поддёвки. Переоделись по погоде и продолжили ждать. Уже к вечеру прибыл другой офицер и с ним наш лётчик.