Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники

Не оставались без внимания германской прессы и трения, возникавшие между жителями Британских островов и прибывавшими туда американскими войсками, отголоски чего мы встречаем в мемуарах Эйзенхауэра: «Перед моим прибытием американский штаб ввел цензуру на сообщения о небольших инцидентах между военнослужащими-неграми и белыми солдатами и гражданскими лицами. Эти инциденты часто возникали из-за дружеских связей солдат-негров с английскими девушками. В небольшом английском городе девушка пойдет в кино или на танцы с негром с такой же готовностью, как и с любым другим человеком, а это никак не могли понять наши белые солдаты. На этой почве часто происходили скандалы, и белые солдаты еще больше недоумевали, когда видели, что английская пресса решительно вставала на сторону негров» (77).

Публикации ряда английских и американских газет воспринимались пропагандистской службой Германии как материалы, имеющие большую ценность с точки зрения ведения подрывной работы против союзников. Характерный пример: 14 августа 1943 года германское информационное агентство передало из Буэнос-Айреса сообщение о том, что в июльском номере журнала «Ридерз Дайджест» известный американский писатель Истмен «решительно предостерегает от большевизма и особенно от Сталина»: «Сталин презирает массу и боится свободы. В России он ликвидировал человеческие права… Сталин абсолютный диктатор» (78).

А подконтрольное немцам радио Будапешта передавало: «Не подлежит никакому сомнению, что в оркестре союзников Сталин играет не только первую скрипку, но и является дирижером. Англия и США вынуждены играть так, как хочет Сталин – этот большевистский дирижер» (79).

Но не стоит забывать, что немецкая пропаганда была особо действенной и вызывала доверие, пока вермахт одерживал победы. Информированный Геббельс всегда оказывался впереди немецких войск. Он прогнозировал, скажем, взятие определенного города, и через два-три дня немецкие войска его действительно брали. Это повышало доверие к гитлеровской пропаганде. Но к началу 1943 года отлаженная система стала давать сбои. «Все очевидней начинают проявляться в немецком народе результаты вражеской агитации. Англо-американские листовки уже не откладывают равнодушно в сторону, а внимательно прочитывают; весьма благодарную аудиторию находят и английские радиопередачи», – эти слова министр пропаганды написал в 1945 году (80), но на самом деле разложение немецкого народа пропагандой союзников началось значительно раньше.

«Другая передача» – так повсюду в Германии для краткости называли все передачи запрещенных радиостанций: Лондона, Москвы, «Солдатского радио», «Свободного радио» и прочих. На западе и юго-западе Германии предпочитали швейцарское радио, а те, у кого родственники пропали или погибли на Востоке, слушали московские программы – «Военнопленный» или «Письмо из дома». После Сталинграда русские радиостанции стали особенно популярны: советские власти категорически отказывались давать союзникам или нейтралам какие-либо сведения о военнопленных, а в этих передачах часто приводили имена с немецкими адресами, указывали их гражданские профессии и даже зачитывали послания военнопленных родственникам в Германии. «Все слушают Московское радио, предпочитая его даже Би-би-си. На то есть серьезные причины. В столице СССР ведутся специальные радиопередачи на немецком языке, по ходу которых непрерывно зачитываются нескончаемые списки находящихся в советском плену немецких солдат и письма некоторых из них. Как англо-американские пропагандисты, так и сами нацисты недооценивают значимость подобных передач. Слушателей, которых застают на месте «преступления», расстреливают» (81).

У одного пленного солдата вермахта русские нашли письмо от матери, в котором она сообщала сыну, что отец болен, ему необходимо усиленное питание, а продуктов нет. Московское радио обратилось к женщине, назвало ее имя и адрес. Ей посоветовали заглянуть в один из берлинских ресторанов, который пользовался услугами черного рынка и где каждый день предавались обжорству нацистские бонзы. Там, сказал диктор, она может найти все необходимое, чтобы поставить больного мужа на ноги; правда и цены там кусаются, вряд ли даже недельного заработка ее мужа хватит, чтобы купить что-нибудь. Аналогичные обращения транслировались в эфире ежедневно и не один раз.