Четыре бочки чистого золота

  — Это Вермух. — Лепа ткнул в брюхо огромнейшего детину с маленькой головой, оплывшей плечами. — Туп. Это Гумка. — Лепа перешел к следующему субъекту, такому длинному и худому, что было странно, как его до сих пор не сдуло с маленькой палубы. — Туп. Это Кубрулукук, — закончил представление Лепа, остановившись у низенького колобкообразного человечка с огромными ушами. — Туп. Но в целом ребята послушные. Дело знают... Когда я им говорю, что и как делать. А больше от них ничего не требуется. По местам! — рявкнул Лепа хрипло.

  Вермух, Гумка и Кубрулукук разлетелись по палубе.

  — Отдать концы, — приказал Лепа сурово.

  — Здорово! — еще раз воскликнула Мита, оглядываясь. — Ты и разговариваешь как капитан. Я знаю, в книжке читала. Отдать концы! Замечательно.

  — Так надо, — отрезал Лепа.

  — Капитаны так всегда говорят, — поддакнул осторожно Шеда.

  — У тебя уютная лодка! — Мита продолжала оглядываться на мачту, паруса, черный флаг и прочие принадлежности, аккуратно рассредоточенные по палубе. — Мне очень нравится. А давайте, когда меня купим, отправимся на ней путешествовать? И чтобы с черным флагом. А как она называется? Сколько человек в нее влезет? На ней, кстати, можно уплыть вообще за Море?

  — Во-первых, — разозлился Лепа, отталкивая новых знакомцев от борта, — это не лодка, а судно. Корабль! Ясно? Во-вторых, — засопел он, снова разглядывая девочку, — я теперь, кажется, сам бы отдал бочку золота, чтобы тебя быстрее купили. В-третьих, когда мы тебя купим, мне будет нужно домой, а то у меня бабушка заболела. Ясно?

  — Да! Давайте быстрее заберем золото и отправимся лечить твою бабушку. Только на... судне!

  — Нет. Идите вниз, и чтобы я вас больше не видел.

  — А сколько нам плыть? Это правда, что...

  — Еще какая правда! Все, все правда, все что ни спросишь. Мне работать нужно.

  Он плюнул и умчался командовать.

  Шеда и Мита спустились в единственную каюту и примостились там на диванчике. В каюте был устроен маленький столик, под потолком висела клетка. В клетке раскачивался грязно-желтый всклокоченный попугай. Когда вошли люди, он недовольно приоткрыл один глаз, проследил зрачком как они устраивались на диванчике, снова зажмурился и нахохлился еще больше.

  — Смотри, Шеда, смотри! — воскликнула Мита восторженно. — Это же попугай! Я знаю, я видела в книжке!

  Она бросилась было к клетке, но попугай разом проснулся, встопорщился и заверещал:

  — Полундра! Спасите! Полундра!

  В дверь просунулась лепина голова.

  — Не трогайте птицу!

  — А я и не собиралась трогать, — обиделась Мита, возвращаясь к диванчику. — Я ведь посмотреть только. Откуда он у тебя? Смотри, Шеда, значит попугаи бывают. Он разговаривает? А то у нас в Замке...

  Лепа исчез. Наверху снова загремели хриплые приказания. Команда носилась по палубе, громыхая подошвами. Лепа ругался.

  — Да не эту, тупица ты лопоухая. Вермух, пойди лучше ты сюда! А то этого уже давно пора натянуть на мачту, тогда и парусов нужно не будет. Гумка, тупица! Кто же так затягивает! За что мне такое наказание? Да не эту! Щас как пойдем вверх килем, башка твоя лопоухая! Все, выкину, всех! Рыб покормить, а то зима, голодные.

  — Строгий, — сказала Мита, прислушиваясь. — Но заботливый.

  Несмотря на такую сумятицу, паруса были поставлены, и корабль набирал ход. Ветер здесь, вдали от берега, посвежел, волны пенились, били в борт. Мита не удержалась, выскочила на палубу, пробежала на бак, вцепилась руками в леера и застыла. Ветер сорвал капюшон, взметнул волосы. Девочка стояла, вертя головой, оглядывая море, рваные тучи, угрюмый рассвет, натянутые паруса.

  — Вот это здорово! — Она обернулась к Лепе, который тотчас же кинулся вслед. — А ты заставляешь нас сидеть в ящике!

  — Еще бы не здорово, — хмыкнул Лепа, схватив ее за руку. — Ты хотя бы предупреждай, что бежишь топиться! Тебя щас сдует к морским собакам, и как тебя тут ловить? Я не буду.

  Он указал на бурные воды.

  — А я не утону.

  — Все вы так говорите, — сказал Лепа угрюмо, но уже не сердито. — Нравится?

  — Ужасно! Я никогда не плавала в лодке с парусом.

  — Значит так, — зашипел Лепа, снова вскипая. — Или ты говоришь правильно, или я засуну тебя все-таки в ящик и не позволю гулять по палубе, смотреть в море и дышать свежим ветром. Ясно?!

  — Конечно! — Мита не переставала улыбаться. — Но я же не знаю! Я же никогда не...

  — Ходила под парусом, — подсказал Лепа сурово.

  — Ну да. Если я что не так ляпну, ты не ругайся, а скажи как надо. Вы все только и зубоскалите, когда что не так. А помочь-подсказать, чтобы лучше было, никогда.

  — Кто это мы все?

  — Люди.

  — Ага, — хмыкнул Лепа, опять разглядывая девчонку. — А ты кто, в таком случае? Или ты все-таки имеешь в виду, что женщина не человек?

  — Мита, не пререкайся с капитаном, — вмешался Шеда, который кинулся вслед за Митой на палубу. — С капитанами не пререкаются.

  — Я не пререкаюсь.

  — Но...

  — Все! — взвыл Лепа, хватаясь за голову. — В ящик! Щас же!

  — Ну-у! — расстроилась Мита. — Ты гадкий и бесчеловечный! Ты обещал!