Четыре дня в начале года тигра

Наиболее захватывающим оказался бой между Буревестником Аранеты (красный петух) и РСР Риверо (золотистый). Обе птицы были примерно одинаковы по всем статьям, и ставили на них песо против песо. Сама схватка стала ошеломляющим спектаклем: птицы предпочитали сшибаться в воздухе Они взлетали все выше и выше, накал борьбы нарастал. Внезапно РСР рухнул на землю и затих. Буревестник тоже приземлился и начал бить клювом в разные стороны. Казалось, бой окончен, Буревестник несомненный победитель, и вдруг… РСР вздрогнул и дернул ногой. Это судорожное движение пришлось прямо по шее Буревестнику: лезвие шпоры перерезало ему горло, и тот кончился на месте. Риверо, показавший себя не бог весть как, к своему удивлению, оказался победителем.

Третий супербой был самым длительным и самым яростным из всех схваток на основной арене. Сошлись Камин-5 Тоса Рейса (красный петух) и Речник майора де Гусмана (красно-золотистый). Последний был фаворитом, ставили на него много. Бойцы сражались полторы минуты, преимущества не было ни у кого, каждую секунду битва могла повернуть в любую сторону, то одна, то другая птица, казалось, одерживала верх. Напряжение стало невыносимым, толпа ревела, и тут вдруг красный взмыл, нанес удар и прикончил соперника. В наступившей тишине можно было слышать, как падают банкноты.

Полуночный бой, завершивший дерби, — Братья Асистио против Монтано из Кавите — тоже был захватывающим; очень интересная скоротечная потасовка, в которой Асистио были на волосок от победы. К тому времени их счет был 3–1–1. Победи они в последней схватке, они бы разделили второе место с Д. О. Пласой (он завершил бои со счетом 4–1–1). Но петух Асистио до последней минуты держал всех в напряжении.

К тому времени самый неопытный из новичков уже на всю жизнь пристрастился бы к петушиным боям. По выражению Джорджа Аранеты, унаследовавшего эту страсть от отца и деда, — «впитал бы осмотически».

Но это неправильно.

Мы, филиппинцы, инстинктивно реагируем на клич: «На красного! На белого!»

Это у нас в крови от рождения.

АНДИНГ РОСЕС ИГРАЕТ ДЖЕЙМСА БОНДА

© 1977 by Nick Joaquin

Сначала воры позвонили Луису Монтилье, директору Комиссии по празднованию столетия Хосе Рисаля.

Голос в трубке сказал по-английски:

— Рукописи Рисаля у меня.

— Вот и чудно, — сказал Монтилья. — Поосторожнее с ними, малыш. А когда ты собираешься их вернуть?

— Мистер Монтилья, это не шутки. Дело серьезное.

— Я знаю, что серьезное.

— Мне нужно знать одно: вы хотите получить рукописи?

— Конечно, хочу. Я очень этого хочу.

— Вот и хорошо. Это все, что мне надо было знать. Я еще позвоню.

— Когда?

— Скоро. Отныне и впредь я буду представляться как мистер Рисаль.

Два дня спустя секретарь Монтильи сообщил ему, что на проводе некий мистер Рисаль. И снова голос и трубке не мешкая приступил к делу.

— За рукописи мы хотим получить сто тысяч песо.

— Но, малыш, откуда нам взять такие деньги?

— У правительства.

— Правительство заявило, что не даст для выкупа и и единого сентаво.

(15 декабря, через неделю после кражи, сотрудники Комиссии получили послание, составленное из вырезанных газетных заголовков: в нем содержалось требование уплатить полтора миллиона песо за возвращение рукописей; Комиссия объявила, что платить не будет.)

— Удивляюсь я тебе, — сказал Монтилья звонившему. — Как это ты, вроде образованный человек, и по-английски хорошо говоришь, а решил, что запугаешь правительство и оно выплатит вам выкуп?

— Тогда сами раскошеливайтесь.

— Послушай, парень, я почти всю жизнь на государственной службе, но до сих пор мне даже видеть не доводилось таких денег.

Препирательства продолжались несколько минут; потом звонивший предупредил Монтилью: полицию не уведомлять.

— А что я им могу сказать? Я не знаю, ни кто ты, ни где тебя искать. И вообще, мне вовсе не нужно, чтобы кого-то арестовали. Мне нужно только вернуть рукописи.

Через пару дней «мистер Рисаль» позвонил снова.

— Как насчет ста тысяч песо, мистер Монтилья?

— Даже если бы я мог собрать такую сумму, малыш, с чего мне этим заниматься? Я ведь и не уверен, что рукописи действительно у тебя. Откуда мне знать — вдруг это просто розыгрыш?

— Хорошо, я пошлю по почте кое-что хорошо вам знакомое. Но предупреждаю еще раз: ни слова полиции, иначе рукописи будут уничтожены.

В конце января Комиссия получила объемистый пакет, отправленный 26 января из почтового отделения форта Маккинли. Монтилья сразу же узнал содержимое — небольшую рамку и клочок бумаги. В этой рамке когда-то находилась поэма Рисаля, написанная им по случаю окончания коллегиума иезуитов; что до бумажки, то это была бирка с библиографическим описанием рукописи «Флибустьеров». Стекло рамки было разбито.

Вскоре по телефону снова раздался таинственный голос.

— Вы узнали, мистер Монтилья?

— Да, малыш.

— Ну?

— Я сам не могу принять решение. Но вот что я сделаю. Новый министр просвещения, мистер Алехандро Росес, сейчас является председателем нашей Комиссии. Я поговорю с ним, может быть, ему удастся убедить Комиссию изыскать деньги.