Четыре дня в начале года тигра

— Нет, этого не делайте, — быстро сказал Росес. — Ее могут затерять или повредить при пересылке. Думаю, мы должны встретиться.

В конце концов звонивший согласился.

— Но смотрите, без фокусов, а то мы сожжем рукописи.

Звонивший сам назначил время и место встречи: и три часа дня, на Дунете, у трибун.

Росес описал, как он выглядит. Ввиду прохладного дня на нем был серый костюм из итальянского шелка, плотная белая рубашка и красный галстук в белый горошек. Описал и машину: красный «остин» с номерным знаком 06. Он сам будет за рулем.

Последнее стихотворение

Без пяти три он приехал на Лунету, припарковал машину возле флагштока и пешком пошел к трибунам. На следующий день там должен был собраться Евхаристический конгресс, поэтому рабочие деловито сновали по трибунам, устанавливая освещение и украшения, расставляя скамьи на противоположной стороне площади. Росес еще подивился, почему это воры выбрали такое шумное и многолюдное место.

Он стоял и смотрел на занятых рабочих, когда к нему подошел человек, которого поначалу он тоже принял за рабочего.

— Добрый день, мистер Росес. Я и не знал, что вы похожи на Рисаля.

(Росес смеется: «Понятия не имею, с чего он так решил, разве что из-за усов».)

Подошедший был в розовой рубашке с короткими рукавами, на вид лет тридцати, и напоминал скорее провинциала, чем столичного жителя. «Такие типы, — говорит Росес, — продают апельсины возле супермаркетов». Росес уверен, что этот человек не был из тех, кто с ним разговаривал. «Такому может взбрести в голову украсть ради выкупа джип, но никак не художественную реликвию. Думаю, он был лишь пособником тайного руководителя».

Связной явно не знал Росеса, но делал вид, будто знает: «Вы были у нас деканом, когда я учился в коммерческом колледже Дальневосточного университета». Росес никогда не был деканом коммерческого колледжа. Связной также заявил, что присутствовал на заключительной церемонии празднования столетия со дня рождения Рисаля и на него, дескать, произвела глубокое впечатление речь Росеса. Росес оторопел: единственным, что он сказал тогда, было: «Объявляю торжества по случаю сотой годовщины рождения Рисаля закрытыми».

Они сидели на только что установленной скамье, лицом к морю. Росес огляделся вокруг, посмотрел на снующих рабочих.

— Что это они? — спросил он. — Для Акихито?

Связной тоже не знал.

И вот тут начались переговоры. Росес стал говорить, как трудно добиться выделения такой огромной: суммы — полутора миллиона песо без всяких доказательств того, что он имеет дело с людьми, у которых находятся рукописи.

— Я мог бы предъявить вам доказательство, — сказал связной.

После некоторых уговоров он вытащил в конце концов пластиковый конверт, в котором был сложенный лист бумаги. Он извлек его и протянул Росесу. Росес развернул бумагу: внутри оказался тоже сложенный вдвое еще один листок — более старый и пожелтевший. Он сразу понял, что это оригинал стихотворения Рисаля. И спокойно положил листок в карман. Связной так опешил, что не остановил его.

— Но я же должен показать его эксперту, — сказал Росес, когда связной наконец опомнился и стал требовать листок назад. — Откуда мне знать, что это оригинал? У нас в стране всего два-три человека могут установить это. Не могу же я просто так прийти к президенту и сказать, что видел оригинал собственными глазами. Я возьму его с собой и дам экспертам на заключение.

— Но тогда мы, может быть, его больше и не увидим!

— Да, скорее всего, так. Но ведь у вас еще есть рукописи романов.

На том встреча закончилась. Длилась она минут тридцать. Росес, оставив собеседника в некотором изумлении, зашагал назад к машине.

Он поехал прямо в Малаканьянг. Пресс-конференция президента Макапагала была в разгаре. Росес вручил ему пожелтевший листок бумаги, сложенный вдвое, чтобы уместиться в основании спиртовки[71].

— Это что? — спросил Макапагал.

— Оригинал рукописи «Последнего прощай», господин президент, — ответил Росес.

В Малаканьянг он отправился с тем, чтобы газеты наверняка опубликовали фотографии: как он показывает президенту рукопись. Снимки произведут впечатление на похитителей — те решат, что Росес действительно воздействует на президента, а это облегчит переговоры.

Президент объявил газетчикам о возвращении рукописи. «Хочу поздравить все ведомства, которые помогли ее обнаружению», — сказал Макапагал, не подозревавший, что все это дело рук одного человека.

Из Малаканьянга Росес отправился в Бюро публичных библиотек и проследил, чтобы рукопись стихотворения поместили в сейф. Одна служащая библиотеки разрыдалась, когда увидела ее. Рукопись исчезала уже второй раз: впервые это случилось во время Освобождения, и тогда Национальной библиотеке пришлось вести сложные переговоры, чтобы добиться ее возврата.

Второй роман