Четыре дня в начале года тигра

В 10.46 наша Кори перед судьей Клаудио Тиханки принесла присягу на красной Библии, которую держала мать Ниноя[23], донья Аурора Акино. Потом, обращаясь к филиппинскому народу как к «возлюбленным братьям и сестрам», она сказала:

— Показательно и символично, что права и свободы, отнятые в полночь четырнадцать лет назад, эти потерянные права и свободы возвращаются народу при ярком свете дня… Для появления столь прочного единения, для появления феномена народной власти понадобилась трагическая смерть Ниноя. Мы стали изгнанниками в нашей собственной стране — мы, филиппинцы, которые чувствуют себя как дома только в условиях свободы, — когда Маркос уничтожил республику четырнадцать лет назад. Народовластие вновь вернуло нас домой. И теперь я хотела бы обратиться ко всем вам с призывом работать для национального примирения, ради которого Ниной вернулся домой. Молитесь! Молите Господа о помощи, так нужной нам в эти трудные дни.

После этого президент объявила, что она не выдвинет обвинений против Маркоса: «Победив, я могу быть великодушной» — и что она с семьей не переедет в Малаканьянг, «поскольку не подобает в эти трудные дни жить в роскоши».

14

Полдень — час государственных похорон, час, когда в вестернах действие достигает кульминации, — был выбран мистером Маркосом для своей инаугурации, происходившей за закрытыми дверями в зале церемоний, а не снаружи, не на территории дворца. По оценкам, публика составила две-три тысячи человек — совсем уже не те многочисленные толпы наемных крикунов дней минувших. И премьер-министр Маркоса, мистер Сесар Вирата, и вице-президент Маркоса, мистер Артуро Толентино, решили не затруднять себя слушанием прощальной речи. Отсутствовали и другие видные фашисты режима: Кокой, Тантоко, Эдуардо Кохуанко, множество генералов и адмиралов, связка министров, а также избранные из общества нуворишей и из шоу-бизнеса. Только у Джозефа Эстрады хватило духу появиться на этом обреченном на провал спектакле Маркосов.

Мистер Маркос принес присягу как глава исполнительной власти члену Верховного суда Рамону Акино в присутствии всего своего семейства. Он был в парадной тагальской рубашке. Его супруга Имельда и дочь Айми были в одинаковых белых платьях, а другая дочь, Ирена, в белом костюме. (Во время предвыборной кампании женщины семейства Маркосов питали пристрастие к красному цвету.) Сын, Бонгбонг, был в военной форме. Зятья Маркосов держались на заднем плане.

Как только некогда грозный правитель поднял правую руку для принесения торжественной присяги, прямая передача из дворца была прервана. «О Иисус! О пет! Это уж слишком!» — стонал помощник президента Хуан Тувера. Телестанция девятого канала, ведшая передачу, была захвачена мятежниками. Удачный выстрел, произведенный по приказу полковника Онесто Ислеты, вывел из строя сразу вторую, девятую и тринадцатую программы.

Принеся присягу, мистер Маркос обратился к толпе с краткой речью. Неулыбающийся, с опущенными плечами, он выглядел старым и немощным. То и дело у пего сдавал голос. Жестоко, конечно, но стоит напомнить, как во время кампании он твердил, что (гране нужен настоящий мужчина, а не слабая невежественная женщина вроде Кори. В тот полдень мистер Маркос совсем не выглядел настоящим мужчиной: его дряхлость резко контрастировала со словесной бравадой.

«Мы выдержим это испытание, — сказал он, — мы одолеем. И мы двинемся вперед, к такому будущему, и котором наш народ обретет свободу и достаток».

Соединенные Штаты довели до его сведения, что единственный способ решения проблемы — уход в отставку. «Я уважаю политику Соединенных Штатов, но моя отставка невозможна!»

Он обращался к народу, допущенному на территорию дворца, с балкона, а рядом группа солдат на уступе здания держала толпу под прицелом. Потом они с Имельдой спели дуэтом, и на глазах Имельды выступили слезы, когда толпа скандировала: «Маркос! Маркос! Marcos kami!»[24] Юную Герберту Баутисту, восходящую кинозвезду и марионеточного руководителя Кабатаанг Барангай (молодежный корпус Айми), видели плачущей в окружении фашистских безрукавок. А чуть поодаль стояли девять танков и бронетранспортеров с приглушенно работавшими моторами и сотни солдат с винтовками М-16 в руках.

Для избранных в зале церемоний был устроен обед, заказанный у Виа Маре: рыбное филе, говядина, китайская лапша (лапша — знак долголетнего пребывания в должности). Маркосы восседали на скамьях, затянутых красным бархатом. Было слышно, как Имельда сказала, глядя на своих внуков, носившихся среди гостей: «Бедные дети, они даже не знают, что их могут убить в любой момент».

Кстати, за четыре дня кризиса Малаканьянг заказал у лучших поставщиков в общей сложности десять тысяч пакетов с провизией. Говорят, этот заказ, предназначавшийся для защитников дворца, так и остался неоплаченным из-за бегства Маркосов, а счет достигал миллионов песо.

Около четырех в день инаугурации мистер Маркос позвонил Энриле, чему тот очень удивился.