Четыре дня в начале года тигра

С переносом центра тяжести в центральную часть Тихого океана Объединенный комитет начальников штабов, естественно, предпочел центрально-тихоокеанское направление на Филиппины, поскольку так можно было нанести более чувствительный удар по уязвимому восточному флангу японцев. Действия Макартура на Новой Гвинее никоим образом не затруднили бы свободное передвижение японского флота и не поставили бы под угрозу их океанские базы, кроме того, на них ушло бы куда больше денег, людей, самолетов, времени, кораблей. Центрально-тихоокеанское направление было короче и прямее, тут меньше пришлось бы сражаться в джунглях и болотах. Макартура это никак не устраивало: получалось, что не ему, а Нимпцу будет принадлежать честь «вернуться» на Филиппины.

Явно с целью ублажить Макартура Объединенный комитет начальников штабов 12 марта 1944 года издал новые директивы относительно действий на Тихом океане. Поскольку союзных сил достаточно для осуществления двойного удара, переброски войск с юго-запада в центральную часть Тихого океана не будет, наступление на Филиппины пойдет по обоим направлениям; Макартуру же надлежит продолжить выполнение своего замысла.

«Объединенный комитет начальников штабов считал, что использование обоих направлений помешает японцам определить, когда и где будет нанесен следующий удар» (Роберт Росс Смит, «Война на Тихом океане»).

Отсюда можно сделать вывод, что Макартуру позволили продолжать свои операции главным образом с целью ввести японцев в заблуждение относительно того, что роль главного театра военных действий отводилась центральной части Тихого океана, откуда — с Марианских островов — Б-29 должны были наносить удары по Японии.

«Безусловно, начальники штабов считали операции в центральной части Тихого океана столь важными, что готовы были отложить бросок Макартура на Капненг и острова Адмиралтейства на период после 1 апреля 1944 года, чтобы ускорить наступление адмирала Нимица на Маршалловы острова. Практически это означало и отсрочку операций на побережье Новой Гвинеи в юго-западной части Тихого океана».

Другими словами, навязчивой идее Макартура — вторжению на Филиппины — придавалось чрезвычайно малое значение в общей картине действий, оно рассматривалось не более как отвлекающий маневр, блеф, камуфляж; к 1945 году вся его филиппинская кампания, все «Освобождение» имело разве что пропагандистское значение: американцы, мол, сдержали слово и вернулись на Филиппины. И точно так же, как кровавую бойню на Батаане допустили, чтобы возбудить ненависть и желание сражаться в остальном мире, так и опустошение Филиппин в 1945 году было допущено ради восстановления престижа белого человека в Азии, а заодно: и более практической ближайшей цели: сбить с толку противника и заставить его разделить свои силы. Агонии 1942 и 1945 годов служили исключительно пропагандистскому эффекту да отвлечению внимания.

Отдавая должное американцам, следует сказать, что немало их военных руководителей противились столь бессмысленному использованию Филиппин в ходе военных действий; но Макартур, который дирижировал опустошением нашей страны в 1942 году, жаждал командовать народом и при втором опустошении архипелага. Когда генерал Маршалл предложил обойти Филиппины, Макартур пришел в ярость.

«Тем самым, — заявил он, — мы вызовем тяжелейшую психологическую реакцию. Мы подтвердим пропагандистские заявления Японии, говорившей, что мы бросили Филиппины на произвол судьбы и не намерены проливать американскую кровь ради их свободы. Боюсь, в результате наш престиж среди народов Дальнего Востока падет так низко, что это на многие годы подорвет здесь позиции Соединенных Штатов».

Маршалл сухо заметил, что Макартуру следовало бы «быть осторожнее и не допускать, чтобы личные чувства и политика по отношению к Филиппинам» затмевали великую цель — покончить с войной; он также заметил, что «обойти» не значит «бросить на произвол судьбы».

Даже когда Лейте уже более или менее постоянно фигурировал во всех планах, судьба остальной части территории Филиппин оставалась под большим вопросом — настолько сильно было противодействие вторжению на Лусон. 26 июля 1944 года Макартура вызвали в Пёрл-Харбор на совещание с адмиралом Нпмицем. К своему удивлению он обнаружил, что на совещание, помимо адмирала Нимица, прибыли президент Рузвельт и адмирал Хэлси. Рузвельт ткнул пальцем в карту, в остров Лейте: «Ну, Дуглас, а отсюда куда?» Макартур начал вываливать свои аргументы в пользу кампании по освобождению Филиппин. Нимиц не давал вовлечь себя в спор. На второй день совещания «общая тенденция повернула в пользу Макартура: сочли, что ему следует обозначиться на Центральных Филиппинах».