Четыре единицы

– Я здесь, потому что он любит вас. А значит, есть надежда выиграть дело, отстоять репродукцию человечества. Да, простите, это жестоко – тыкать раскаленной кочергой в вас. Но что же поделать нам остальным, если это единственная надежда на успех? Только ваше присутствие здесь, ваше совместное прошлое дают возможность предполагать, что у вас есть план. И я хочу его поддержать, каким бы он ни был. Я сделаю все, лишь бы мы могли работать дальше. От этого зависит будущее.

Анна резко встала и направилась к отелю.

– У меня две внучки! – Стайнс кричала уже ей в спину.

– Сочувствую, – процедила Анна.

Если бы в баре на первом этаже ее отеля была дверь, она бы шваркнула ей со всего размаха. Но двери не было, от фойе бар отделяла только арка. Впрочем, по ее лицу, видимо, было и так все понятно, потому что Хуан, всплеснув руками, поднялся ей на встречу.

– Мать честная! Что она тебе сказала?

– Виски!

– Лучше водички выпей, – Хуан подвинул ей стакан с плескающимся в нем лимоном. Анна осушила его залпом, словно не заметила, что это не алкоголь, а простая вода.

– Она думает, что тут есть за что бороться, – она тяжело дышала, словно пробежала кросс.

– Что ей известно? Может, что-то новое?

Анна повернулась к Кэну и закричала на весь пустой бар:

– Она думает, что раз мы с Джуном двенадцать лет назад жили вместе в Сеуле, то есть шанс отстоять профессию!

– Ладно-ладно, сейчас разберемся, ты присядь, – Кэн положил руку ей на плечо и мягко, но настойчиво, усадил за стойку. Хуан с подозрением изучил содержимое ее стакана, даже понюхал: нет, точно вода.

– Что ей известно?

– Думаю, без подробностей. Только то, что попало в прессу и сплетни. Но она считает, что у нас четверых есть план. Что мы пытаемся что-то предпринять для защиты врачей и репродуктивных технологий.

– А мы только напиваемся в баре после заседаний. М-да, неудобнячок! – Хуан хихикнул и жестом дал понять официанту, что им нужно сопровождение. – Может, Джун не все рассказывает нам?

– Он перепуган не меньше Стайнс и не больше нее знает, что делать. Просто на него давит груз ответственности: уж он-то должен понимать, как нам быть. Но нет. Нет, нет, не знает, – Анна замахала головой. – Я видела его, Хуан, он ни черта не понимает, что нам делать.

– Ладно, давайте по ходу действия, хорошо? Пока сидим, улыбаемся и машем. Так же было в мультике? – Анна с Хуаном утвердительно кивнули. – Ну и отлично! Когда начнется процесс в полном смысле слова, будем соображать. А пока давайте выпьем.

Хуан хохотнул:

– Мэривезер, мы можем спиться, не находишь?

– Тогда шепни нашему общему другу, чтобы начиналось все побыстрее.

Вечером, вымучив улыбку для детей и мужа, Анна набрала Машу.

– Привет, любовь моя! Надеюсь, сакуры доходят до тебя?

– Да, Маш, ты как кремлевские куранты точна.

– Отличненько, а то я переживать начала, что ты не реагируешь. Слушай, Ань, я рада, что ты позвонила. Паша просил тебе не говорить пока, но…

– Что такое?

– Нас похоже будут закрывать.

– В смысле? – в голове Анны почему-то история с запретом на деятельность репродуктологов не увязывалась с ее клиникой.

– Помнишь того мальчишку, зама министра? В общем, ты когда еще собиралась уезжать, наша Ирочка со стойки с ним закрутила. Ну как, Ирочка уже мысленно вышла замуж за него. Не важно! Короче, он ей рассказал, что планируют масштабное закрытие всех клиник репродуктивной медицины. И кажется не только в нашей стране.

– Да я в курсе.

– Ты серьезно? Закроют? А как же тогда… Анют, как размножаться будем?

– Никак, Машуль, никак.

– А девочки…

– И они тоже. Это долгая история, на самом деле. Ты меня теперь очень внимательно послушай, хорошо? И сделай, как я скажу. Завтра пересмотри все наше оборудование, раздели его на две части: что только для репродуктологии, а что для общей практики подойдет. Прикинь, что нам еще нужно будет докупить, чтобы перевести клинику на стандартный прием гинекологов. Потом поговори с эмбриологом, пусть выберет себе специальность, и переучи его по-быстрому, чтобы потом не стоял в очереди. И позвони Ване-сталкеру, пришло время искать новых врачей. Не ограничивай его в специальностях, лишь бы люди были с головой. Кроме ЛОРов, пожалуй, мы там на инструментах разоримся. Хотя, если будет огненный, разоримся ему на кабинет. Пусть переманивает, обещает зарплату, все как обычно. А ты закажи оборудование для их кабинетов.

Маша протяжно вздохнула:

– Кажется, новая жизнь начинается.

– Надо жить, Машуня, надо жить.

– Поняла, все сделаю.

– Паше не говори пока, – в трубке повисло молчание.

– Ань, ты же не уходишь от него?

– С чего ты взяла? Конечно, нет!

– Это хорошо. Просто у меня ощущение, что тебя там засасывает какая-то сила, уносит от дома.

– Куда бы не уносила, а от тебя не унесет, – Анне очень хотелось пошутить, но в горле стоял ком, она очень нуждалась в Машке здесь и сейчас.

– Я так понимаю, все плохо? Ну там, на заседании.

В носу предательски щипало.

– Маш, скоро будут говорить обо мне не очень приятные вещи. Проследи, чтобы девочки не сильно расстраивались. Это все временно, все под контролем.

После долгого молчания голос Маши звенел: