Четыре крыла Земли

Выяснилось, что рав Фельдман находится в трех шагах как от него самого, так и от военной базы, что в лесу возле Канфей-Шомрона сосредоточены сотни террористов и на базу явно готовится нападение. Рав Фельдман прислал к Эвану ребят, и они, разделившись на две группы, пошли по следам минометчиков. Довольно скоро обе группы остановились в недоумении – мол, не привиделись ли измученному ночными приключениями Эвану арабы со странной ношей. Но тут выстрелы из минометов рассеяли все сомнения относительно как Эвановой информации, так и местонахождения минометных расчетов.

Они, правда, несколько удивились тому, что стрелять-то стреляют, а взрывы снизу не слышны, но потом решили, не мудрствуя лукаво, профилактически уничтожить стрелков и их охранников, а потом уже разбираться, что это у тех за тихие мины такие. А вот рав Фельдман – он опешил, услышав хлопки вместо взрывов, но тут очередной разведчик сообщил ему, что бойцы передового отряда арабов натягивают противогазы, и раввин сообразил, что солдат долбают газовыми минами. Поскольку непредусмотрительные поселенцы запаслись чем угодно, только не противогазами, ясно было, что бой надо начинать немедленно, пока арабы не проникли на территорию поселения, отравленную ядовитыми газами. К тому же выходило, что и солдаты им сейчас не помощники – придется действовать собственными малыми силами.

Силы эти были разделены на три отряда – один атаковал руководимый Фаруком Эльмиссири передовой отряд, пытавшийся сбоку подойти к воротам, другой обрушился на тех, что, оттягивая на себя внимание Виктора, обстреливали ворота, третий захватил врасплох основную часть Мазузова воинства, расположившуюся в лесу и слегка расслабившуюся в ожидании своего часа. Хотя именно там была оказана единственная попытка сопротивления.

Когда на арабов, пытавшихся, отстреливаясь, отступать в боевом порядке, сзади обрушился отряд Ниссима Маймона, один из них, прежде чем поднять руки, выпустил в сторону нападавших очередь. Почти наугад. И первый из нападавших, Ниссим Маймон, вдруг с изумлением увидел, что и лес, и арабы, и поселенцы куда-то вдруг пропали, а по залитой утренним солнцем поляне идет к нему навстречу вихрастый Хаггай Раппопорт, идет и улыбается... Идет, то превращаясь в молодую сосенку, то вновь становясь десятилетним мальчиком. Тут вдруг Ниссим ощутил острую боль в животе, машинально прижал к животу руку, ощущая под пальцами что-то теплое и влажное, и последнее, что подумал, что нет, это не кровь, это Зейнаб ткнулась ему в руки ласковой мордочкой......

Внезапность атаки сзади, гибель командиров и в первую очередь – Фарука Эльмессири, ужас, охвативший арабов в тот момент, когда они почувствовали, что окружены – все сыграло роль. А главное – решение рава Фельдмана оставлять простреливаемые проходы, чтобы они получили пути к отступлению. Вернее, к бегству. К паническому бегству. Одни бросали «калаши» наземь, словно призывая поселенцев – отпустите нас, и мы не будем в вас стрелять. Другие, наоборот, стискивали автоматы в руках, но это не имело значения – они убегали, убегали. И убегали не для того, чтобы перегруппироваться и вернуться, а для того, чтобы убежать. И некому было остановить их, вновь собрать, вернуть...

* * *

Кашель прекратился, из носа перестало течь, и лишь голова нестерпимо болела. Слегка поташнивало, но по сравнению с тем, что было полчаса назад, когда его просто вывернуло наизнанку, это, считай, была нирвана! Вечное блаженство! Коби открыл глаза. Голубой скребок уже снимал слой за слоем черную сажу с прозрачного неба. Скоро кисть восхода начнет выкрашивать их в розовый свет. Он скосил глаза и понял, что лежит на траве. Чем легче ему становилось физически, тем тяжелее становилось на душе.

Сваленный на пол газовой миной, он – великое счастье! – забыл о разговоре с Камалем и Юсефом, о предстоящем визите ШАБАКников и псевдо-ШАБАКников, о подозрениях в адрес отца. И вот теперь с неизбежностью наступления тишины, с неизбежностью наступления восхода все возвращалось.

– Пить, – пробормотал Коби, чувствуя, как пересыхает горло, и при этом не в силах пошевелить ни рукой ни ногой.

Над ним склонилось скуласто-губастое лицо. Кто это? Ах да, это тот поселенец, которого ШАБАКники объявили врагом! Как его?.. Эван... Эван... Вот! Эван Хаймэн.

– Сейчас, сейчас! – пробормотал Эван, и лицо исчезло.

Побежал за водой. Что-то очень важное хотел он спросить у него. Что же это? Ах да! Перед глазами встало бледное лицо Камаля. «Мазуз Шихаби горстку бойцов для отвода глаз действительно послал на плато Иблиса. Но настоящая засада будет не там, а где-то в долине Тирцы – именно в ту сторону Шихаби отправил три «транзита» с бойцами». Вот тут-то он и поймал перебежчиков на лжи! Ведь окажись эти слова правдой, ему бы уже давно сообщили о столкновении с кровавыми жертвами в долине Тирцы! Но и Эван Хаймэн, рассказывая о том, как бежал от арабов, ничего такого не говорил. Эван аккуратно приподнял Коби голову и поднес к его губам чашку с водой.