Четыре крыла Земли

– Иегуда, ты рассуждаешь, как Адам, которому было велено не трогать плод добра и зла, чтобы не впускать в мир зло, а он решил впустить, чтобы победить, и вкусил от плода! – вскричал Леви.

– Ему было велено не впускать, – повторил Иегуда, который широкими шагами пересек шатер и теперь усаживался на подушку справа от Леви, – а он впустил. Но у нас Шхем уже есть. Это данность. Мы его не впускали. И убивать не имеем права.

– Иегуда, ты же знаешь будущее! Ты знаешь, что именно в Шхеме должно расколоться наше царство, и через столетия это приведет к тому, что десять племен наших потомков исчезнут где-то за Евфратом!

– Хватит разглагольствовать! – вдруг резко сказал Шимон. – Прежде всего надо спасать нашу сестру из рук того, кто сначала сотворил над ней насилие, а теперь пытается это насилие узаконить. Жители Шхема, превратившись в сообщников и пособников своего принца, сами подписали себе приговор. Похоже, придется действовать так, как ты, Леви, предлагал с самого начала. Послезавтра устраиваем массовое обрезание, а на третий день, когда человек после операции слабее всего...

– Ой! – заслушавшись Шимона, Шарру на мгновение забыл про камушек и наступил на левую ногу. Все присутствующие обернулись, и в следующее мгновение Шарру пулей вылетел из шатра и тотчас же превратился в резвую добычу, а мужчины – в охотников, несущихся вслед за ним с криками «Шпион! Шпион Хамора!» Камушек, выполнив задание, полученное от Вс-вышнего, благополучно выкатился из сандалии, а Шарру, перескакивая через сухие, покрытые колючками, кочки, помчался по долине в сторону города. Преследователи разделились на две группы – одна вела погоню, другая, возглавляемая зловредным юным Емуэлем, оказавшимся бегуном – куда там твоей газели – дернула наперерез охраннику и заставила его свернуть в сторону дороги, по которой как раз в это время шел караван.

Вообще-то, в городе побаивались караванщиков. Поговаривали, что они порой хватают тех, кто попадается им по дороге, и продают в рабство. Вряд ли все купцы по пути из Египта в Вавилон или из Вавилона в Египет промышляли этим подлым занятием, но действительно, на помостах невольничьих рынков Мемфиса, Фив, Ниневии и Ура Халдейского часто появлялись жители здешних мест – ханаанеи, хетты, ишмаэльтяне – с испуганными заплаканными глазами и со следами колодок или веревок на запястьях и щиколотках, хотя в последнюю неделю путешествия их мыли, откармливали, иногда даже умащали маслами для улучшения кожи, чтобы придать товарный вид.

Шарру выскочил на дорогу. Преследователи на какой-то момент притормозили, силясь понять, чего он хочет. А он хотел лишь одного: быть подальше от Шимона, Леви и их слуг. По сравнению с этими даже головной верблюд, чье поведение не очень предсказуемо, и на чьем пути оказываться не рекомендуется, выглядел настолько безобидным, что Шарру, не раздумывая, ринулся ему под копыта.

– Помогите! За мною гонятся! – проорал он, оказавшись прямо перед мохнатыми шестами, на которых передвигался странник пустыни. При этом седока он не видел, лишь где-то в вышине болтались нога, обутая в алую матерчатую туфлю, и синяя бахрома, свисающая с краев длинного ассирийского плаща.

Следом на дороге появился Емуэль, за ним кто-то из слуг, а затем и Леви, который из всех братьев уступал в беге только знаменитому скороходу Нафтали. Знаком велев остановиться Емуэлю и слуге, он сделал несколько шагов по направлению к приближающемуся верблюду, не тому, возле которого искал убежища Шарру, а другому, который уже успел поравняться с головным и застыть на месте, потому что обгонять головного было запрещено. Таким образом, между Леви и Шарру, просящим помощи у человека, восседавшего на головном верблюде, оказался еще один верблюд с седоком. Тем временем головной медленно опустился на колени и через несколько минут вновь выпрямился, вознося высоко над преследователями счастливого Шарру, которому сзади человек в остроконечной шапке ласково положил руки на плечи.

– Отдайте его нам, – крикнул Леви на арамейском – международном языке жителей среднего востока и очень близком к ивриту.

– У-у-у-у! – ответила ему пролетевшая у самого уха стрела. Леви отступил назад, почти не испугавшись. Он видел, что выстрел был предупредительным. При желании стрелок мог поразить наглеца насмерть, но, похоже, такого желания у стрелявшего пока не было.

Еще и еще несколько стрел обозначили границу, которую охотникам за человеком явно не следовало переходить. Леви дал знак слугам и Емуэлю, и те скатились в пересохшее русло ручья, бежавшего параллельно дороге. Только он сам и подоспевший Шимон остались стоять на пути каравана.

– Отдайте нам этого человека, – не закричал, а необычайно громко, громче любого крика, и при этом очень твердо произнес Шимон.

– Нет, – ответили ему сверху. – Не отдадим! Это наша добыча!

«Добыча?» – с недоумением подумал Шарру и тут же почувствовал, как сидящий сзади спаситель набрасывает ему на плечи веревку, которая, плавно скользнув по бицепсам, тугой петлей стягивает ему локти…

* * *