Четыре овцы у ручья

Неделю спустя я вышел из кабинета с первым наброском системы. Кэптэн Маэр выслушал и минуту-другую кряхтел, зажав между ладонями лысую голову. Потом спросил:

– Это вообще возможно?

– При двух условиях, – сказал я. – Во-первых, освободи меня и моих ребят от всех других заданий минимум на четыре месяца. Во-вторых, нужны новые компьютерные мощности. Те, что есть, не потянут.

Маэр пристукнул кулаком по столу.

– Знаешь что? – сказал он. – К директору пойдем вместе. Когда ты смотришь на начальство этим вот сумасшедшим взглядом, оно может поверить во что угодно. Даже в такую неимоверную фантастику…

Бета-версия самообучающейся программной системы была готова через полгода. Мы назвали ее по-простому: «Фильтр». Системе потребовалось еще два месяца, чтобы накопить достаточно материала, который позволял отличить ненормальное поведение от нормы. А затем перед нашими изумленными взорами предстала совершенно иная реальность. Конечно, далеко не всякий завсегдатай уличного кафе, часами взирающий на один и тот же газетный разворот, являлся при этом сигнальщиком боевой группы ХАМАС – как и молодой человек, разгуливающий под дождем в солнцезащитных очках. Странностями и нелогичными выходками отличаются отнюдь не только нелегалы. Но теперь благодаря «Фильтру» от операторов требовалось следить не за диким хаосом неупорядоченных кадров, как раньше, а всего лишь за десятком-другим подозрительных картинок – и нередко та или иная из них оказывалась попаданием в самое яблочко.

Мы набросили на Рамаллу густую мелкоячеистую сеть и день за днем просеивали улов. Каждое утро, глядя на карту территорий, мы видели, что на ней, как на плавающем в проявителе фотоснимке, проступают все новые и новые невидимые прежде люди, связи, дома, мечети, квартиры, склады, лавки, пещеры… Это был настоящий прорыв, переворот, революция. Даже кэптэн Маэр утратил свою обычную невозмутимость.

– Теперь главное – не торопиться, – твердил он, лихорадочно блестя глазами. – На этот раз мы свалим их одним ударом. Не волнуйся, парень, никто не уйдет. Слава богу, сейчас уже не те времена, когда на заход в Рамаллу требовалось разрешение американского дяди. Выжжем все гнезда одновременно. Сколько их уже выявлено? Семь? Восемь? Не беда – спецназовцев и бульдозеров хватит на всех. Если надо, призовем дивизию из запаса.

Семь… восемь… В итоге пришлось планировать операцию в двадцати трех местах одновременно. Но кэптэн Маэр не соврал: спецназовцев, техники и бригад оцепления действительно хватило на все змеиные норы. Меня же интересовали всего две из них: каменоломня к северу от Рамаллы и заброшенный постоялый двор турецких времен в юго-западном районе города. По некоторым данным, Джамиль Шхаде чаще всего использовал как раз эти убежища, хотя у меня и не было полной уверенности, что удастся застигнуть его врасплох именно там. При всей изощренности нашего «Фильтра» ему так ни разу и не удалось поймать на свои экраны даже тень от следа этого гения конспирации.

Больше всего на свете мне хотелось увидеть его труп, плюнуть в его мерзкую мертвую рожу. Но куда для этого отправиться, к какой группе присоединиться? Изрядно посомневавшись, я бросил монетку – выпал постоялый двор.

– Ладно, езжай туда, а я поеду в каменоломню, – сказал кэптэн Маэр. – Ты заслужил право выбора. Но только без глупостей, парень. Я буду очень рад, если он сдохнет – но не после того, как выйдет с поднятыми руками, задерет рубашку и спустит штаны – показать, что на нем нет пояса. Мы не убиваем пленных. Договорились?

– Договорились, – кивнул я.

Операцию планировали долго, зато теперь она шла гладенько, без происшествий. Ночная Рамалла, застигнутая врасплох мощью трех боевых бригад, не решилась оказать и минимального сопротивления. Армия без единого выстрела разделила город на сектора; даже кошка не смогла бы проскочить через эти границы незамеченной. Угрюмая ненависть смотрела сквозь щели ставень на наши джипы и бронетранспортеры; смотреть смотрела, но наружу не лезла. Всем было ясно, что на этот раз речь идет о чем-то серьезном, нешуточном.

Мой джип подъехал к постоялому двору, когда его уже надежно оцепили. Этот двухэтажный дом мало чем отличался от других зданий турецкого периода: толстые стены с узкими окнами-бойницами, плоская крыша, железная входная дверь. По словам сержанта из группы наблюдателей, внутри находились как минимум пятеро мужчин, один из них – Шейх.

– Уверен? – спросил я.

Сержант пожал плечами:

– Насколько можно быть уверенным. Не сто процентов, но похож. Видели только мельком.

Тем временем спецназ приступил к обычной процедуре осады, именуемой на армейском жаргоне «котел под давлением»: стрельба по стенам, включенные прожектора, великодушное предложение сдаться, угроза развалить или взорвать дом. На что боевики, как и ожидалось, открыли ответный огонь из автоматов по облакам – опять-таки, согласно обычной процедуре. Минут через десять в моем кармане проснулся телефон.

– В каменоломне его не было, – сказал кэптэн Маэр. – Семеро субчиков, сдались сразу, без трюков и штюков. Что у тебя?