Четыре писаки

«Я должен овладеть не только телом этой удивительной Линды Хатчинсон, но и всеми её помыслами, и лишь тогда смогу достойно завершить свою пророческую книгу о Тюдорах», – обращался сам к себе Дастин, сидя в своей скромной квартирке, среди книг и бумаг. – «Не даром имя моё означает подвижник, спаситель. Я рождён под счастливым знаком: шестого июня шестьдесят шестого года. То есть, в моём активе даже не звериное число, а на одну шестёрку больше! Кое-кто говорил, что четыре шестёрки – переизбыток, мол, должно быть именно три и, в моём случае, гордится нечем. Но, нет – моя связь с сатанинскими силами очевидна, и они помогают мне давно. Какой вздор – знак зверя. Нет, напротив, это во благо мне! Но, увы, я не могу пока ещё вернуться во времени туда, где мне бы больше хотелось жить, чтобы видеть живьём Анну Болейн, дышать одним воздухом с ней. Моё влечение к образу Анны безгранично и не даёт мне покоя. Эта Линда похожа на Анну, и она нужна мне, как воздух. Если я познаю, подчиню Линду, мне будет позволено вернуться в эпоху Тюдоров и всё встанет на свои места! Рыжая красотка лисьего, кранаховского типа, но что ещё хуже того – бёрдсливского облика, то есть – со знаком порока. Не она ли – само воплощение Анны Болейн?» Дастин почувствовал прилив крови в голову и схватился за неё, корчась от мигрени. «Может быть мне поможет очередная порция абсента?» Рука его потянулась за бутылкой с зеленоватой жидкостью.

Неожиданно для Энди, через день после их встречи, Десмонд позвонил ему в гостиницу и заявил, что им нужно срочно встретиться. Вскоре в дверях появился Десмонд вместе с Дастином, поскольку найти кого-либо более профессионального не удалось, но важно было опередить сестру. Челюсть Хоумера отвисла: «Физиономия этого типа никак не подходит пронырливому журналисту…» Через пять минут поникший Дастин оказался за дверью.

– Ты полагаешь, Десмонд Хатчинсон, что мне приятно лицезреть не только твою паскудную физиономию, но и это ничтожное подобие двуногого? Какого чёрта ты привёл его?

– Не суди по внешности, Энди. Это человек с мозгами и воображением.

– Да такому в психушке место с его воображением! А ты – идиот! – заорал Энди на Десмонда. – Кретин! Лучше бы я имел дело с Айзеком.

– Эрон – не человек бизнеса. Ты не нашёл бы общий язык с ним…

– Заткнись! Ты – недоумок! Я думал, что тебе нужна моя помощь, поскольку никто не пойдёт, при нынешнем раскладе, в пайщики твоей фирме. Но ты губишь всё на корню своими куриными мозгами!

– Ты – неблагодарная свинья, Энди. Мне стоило больших трудов отыскать этого парня в миллионном городе, – соврал Десмонд, огрызаясь.

– Поговори ещё у меня!

– Хорошо, мы оба вспылили. Я найду другого.

– Уж постарайся. В твоих же интересах. Я пробуду здесь ещё неделю. Не больше.

Через день Десмонд узнал, что участники экономической конференции, на которую приехал Хоумер, приглашены на руфтоп-парти – вечеринку на плоской крыше отеля. Поскольку крыша была весьма просторной, администрация гостиницы приглашала заодно и других гостей, чтобы не пропадали места. Хатчинсон подумал, что это было бы удобным моментом переговорить с Энди о слиянии с его компанией в более мирной обстановке. Десмонд был склонен к дешёвым эффектам и верил в свою счастливую звезду, а потому решил взять с собой незнакомого журналиста. При этом Десмонд, по возможности, старался углубиться в деятельность разработчиков нефтеносных песков Канады и даже преуспел в этом. Он приготовил для Энди массу информации об их разработках и планах. Линда же, умело направляла деятельность Рафлсона на расследование прошлого богатого китайца. Впрочем, всё это она добросовестно согласовала с братом. Между делом, она общалась с удивительным, романтичным Дастином и полностью поддалась его очарованию. Он же старался, как только мог, подготовить досье китайца. В тот вечер они встретились в центре города в ресторанчике «Флайинг пиг» (летящая свинья) близ известных ванкуверских Паровых часов. Дастин пришёл заранее и успел набрать градус для поднятия настроения, в предвкушении встречи с златокудрой «Анной». Вдруг он заметил, как его сосед, ражий детина-мулат, придирался к хилому пьянчужке-соседу:

– Ты хочешь сказать, придурок, что «Музхэд (голова лося) лагер» лучше «Кинг фишера» (зимородок)? Могу угостить за свой счёт – сравнишь. Такого пива во всей стране не сыщешь – только здесь. Лови момент, олух! Что? Брезгуешь из моего стакана? Извинись, придурок! Иначе худо будет!

– Да не говорил я этого, будет тебе, – вяло защищался сосед.

В следующий миг Дастин уже не контролировал себя:

– Твой «Зимородок» – сущая моча! – прокричал он. – Всякое пиво – моча, а «Кинг фишер» – хуже, чем моча диабетика!

– Потухни, хлюпик. Покайся в своих словах, покуда ты не получил в челюсть. Станешь у меня отныне только «Корону» мексиканскую1 через трубочку хлебать – пойло для таких, как ты. На фаготе заиграешь! – расхохотался пьяный здоровяк.

Дастин и не ведал о том, в ряде стран до 1990-х годов пиво «Корона» почему-то считалось напитком для гомосексуалистов. В Мексике об этом большинство и не предполагало.