Четыре сестры

– Не переживай. Если твой Виго не пришел, у него наверняка была веская причина.

– Мог бы позвонить. Оставить записку. Хоть что-нибудь.

– Это мне напомнило один случай с твоей мамой. Мобильных телефонов тогда еще не было, мы договорились встретиться в…

Они дошли до киоска, а ему так и не удалось ее рассмешить. Едва Женевьева открыла, как по тропинке на песке подбежала Дария. Женевьева отметила про себя, что Дария еще ни разу не надевала дважды один и тот же купальник.

– Мне клубничное. Лили шоколадное.

Женевьева достала ведерки с мороженым. Папа под шумок стащил конфету и съел ее.

– Неприятная девица, – сказал он.

– Тсс, – зашипела на него Женевьева.

– Что? – не поняла Дария.

– Вот шоколадное.

– А Виго? – ни с того ни с сего спросила Дария. – Все тот же человек-невидимка?

Было ли в ее голосе злорадство? В голове Женевьевы мелькнула мысль, что Дария дразнит ее, потому что…

– Может быть, – подтвердил Фред. – Эта девица слишком бесцеремонна, на мой взгляд. А твой Виго…

– Ой, хватит! – сердито фыркнула Женевьева. – Он не мой…

Она вовремя осеклась.

– Что? – повторила Дария.

Ч то-то вскипало в горле Женевьевы, разрастаясь очень быстро, размером уже с грейпфрут, и это был сильный, очень сильный гнев на весь свет.

Она подняла руку с клубничным мороженым. Всякий, кто знал Женевьеву, понял бы, что это не та Женевьева, что всегда. У этой было необычное выражение лица. Итак, она подняла руку с рожком прямо к хорошенькому свежему личику Дарии. И медленно, аккуратно размазала мороженое по ее носу.

Когда прошла первая оторопь, Дария завизжала.

– Браво, – сказал Фред. – А можно мне тоже мороженое? Лимонное. И лучше в рожке.

* * *

Одно из преимуществ жизни призрака – дар вездесущности. В тот же миг Фред Верделен находился в сотнях километров отсю да, в пассаже Жуффруа, в 9-м округе Парижа, там, где галерея делает поворот, на ступеньках, перед отелем «Шопен».

– The raiiiin in Spaiiin…
The raiiiin in Spaiiin…

Фред был не один. Собралась уже целая толпа зевак, наслаждавшихся тем же зрелищем: пятеро детей распевали во все горло мотив из «Моей прекрасной леди».

– The raiiiin in Spaiiin
Stays maiiinly in the plaiiin…

– Что это значит? – спросил кто-то из зрителей.

Фред Верделен счел нужным вмешаться.

– Смысл не имеет значения, – любезно объяснил он. – Важно лишь повторение звуков. На дворе трава, на траве дрова. Понимаете? Или еще: От топота копыт пыль по полю летит. Понимаете?..

– Once again! – нараспев выкрикивала Гортензия для публики и с большим убеждением. – Where does it rain?[81]

– On the plain! On the plain![82] – надсаживали глотки Дезире, Энид, Гарри и Мохаммед.

– And where is that bloody rain?

– In Spaiiin! In Spaiiin![83] – прогремел хор под сводами.

Когда песня была допета, Энид и Гарри обошли толпу с пустой коробкой из-под парацетамола.

– Вы побираетесь? – возмутился Фред на ухо дочери.

– Мамина идея. В ыбора-то нет, когда осталось два евро семнадцать центов. Но это работает просто гениально! Смотри.

– My Fair Lady? – взволнованно прошептал Фред, сдаваясь. – Твоей маме бы понравилось вас послушать. Но она возглавляет демонстрацию против жесткого рабочего графика в чистилище.

– Тсс. Слушай.

Из круга, образованного четырьмя детьми, вышел Мохаммед. Его голос, легкий, небесный, взмыл под стеклянный потолок:

Он пришел из Норвегии, издалека.
Без устали шел – вот история!
Как далека та страна, где снега,
А здесь Средиземное моооооре![84]

– Ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту, – проворковал хор в качестве музыкального сопровождения.

Перебором гитары платил за приют
И безумной зеленью глаз, —

продолжал Мохаммед.

Знаешь, как классно, когда дают
Медный грош за песню у нас?

– Ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту, – запели дети.

– Ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту, – подхватили зеваки.

По-французски он едва лопотал,
Кристиансен.
По-английски он едва лопотал,
Кристиансен.

Гортензия, не переставая петь, отошла в сторону, чтобы приблизиться к отцу. Она позвенела собранными с утра монетками.

– Иначе мы не сможем отвести Гарри к дантисту. Но я его хорошо понимал… Надо платить, даром ничего не делается. Даже когда он молчал… Я надеюсь удвоить ставку через час, Кристиансеееен…

– Ты, дочка, выражаешься как букмекер.

– Ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту ту…

– Кстати, осторожней! – шепнул он. – Полиция!

Гортензия обернулась.