Четыре туберозы

Ярится ветер, пёс безродный.
Весь город — чёрная тюрьма.
Я призрак тёмный и холодный,
Стучусь в молчащие дома.

Темнеют запертые ставни,

За ними спят друзья, враги.
Ужель не слышен зов мой давний,
Мои звенящие шаги?

О, люди! Люди! Выходите!

Глядите в горестную высь.
Уже сверкающие нити
Над вашим городом сплелись.

И чашу гнева Ангел мстящий,

Грозя, над кровлями простёр.
Их обратит фиал кипящий
В один бушующий костёр.

Быть может, поздно… Люди, люди!

Спешите грозное постичь.
Молите Господа о чуде,
Да отвратит подъятый бич.

Но глухи запертые ставни.

За ними спят друзья, враги.
Их не пробудит зов мой давний,
Мои смятённые шаги.

ДУШИ НОЧНЫЕ

Нине Петровской

Лишь солнце усталые очи
Закроет, и стихнет земля,
Одиннадцать рыцарей Ночи
Идут чрез луга и поля.

Что кажется тайною мига

Людей, и народов, и царств,
Для них — как раскрытая книга
Безумий, страстей и коварств.

Им видно, как чёрные дымы

Восходят к сияниям звезд.
Вздыхая, идут они мимо,
Всё тихо вздыхает окрест.

И взор из печали пророчит,

И небо вещает грозу.
И каждый из рыцарей Ночи
Ночную роняет слезу.

Скатится — и сомкнуты веки.

И вот уж, как сон, далеки…
Но слёзы зажгутся навеки
Заклятьем любви и тоски.

И в снах беспокойные души

Златые завидят огни.
И многим виденья нарушат
Неведомой грёзой они.

И многих заклятья стальные

Вослед за собой поведут.
И перлы, те слёзы ночные,
Избранное сердце найдут.

Кто перл этот тайный добудет,

Над тем уж земля не вольна.
Покой навсегда позабудет
И станет, как странник без сна.

Вдоль нив, зацветающих кровью,

Пойдёт он, скиталец ночной,
Гоним беспощадной любовью,
Гоним беспощадной тоской.

О, Знавший надежды земные!

О, Павший на крестном пути!
Прими эти души ночные
И дай им, и дай им — дойти.

ПУСТЫНЯ