Четыре ветра

Лореда невольно улыбнулась.

– Одевайся, Энтси.

Он надел все еще влажную одежду – больше у них ничего не было, – и босиком они вышли из комнаты, спустились по узкой лестнице. Снизу доносились голоса.

В маленьком холле было полно народу, пахло потом, табаком и грязной одеждой. Лореда и Энт протиснулись вперед.

На улице сияло яркое солнце. У отеля разбили шатры Красный Крест и Армия спасения, а также государственные организации по оказанию помощи. И несколько церковных групп. В каждом шатре поставили стол и стулья, предлагали пончики, и сэндвичи, и горячий кофе, тут же были коробки с одеждой и другими вещами.

– Похоже на ярманку, – сказал Энт, дрожа в мокрой одежде. – Только каруселей не видно.

– На ярмарку, – поправила Лореда, обхватив себя руками, чтобы согреться.

В глаза бросались семьи мигрантов, потерявшие жилье, потерявшие последнее. Люди жались друг к дружке, кутались в одеяла, вид у них был оглушенный.

Лореда обратила внимание на шатер в стороне от прочих. От одного столба до другого был натянут плакат: «СОЮЗ РАБОЧИХ: НОВЫЙ КУРС ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ НА ВАС».

Коммунисты.

– Пойдем, – сказала Лореда.

Она потащила Энта к этому шатру, возле которого стояла женщина в черном пальто и курила сигарету. На ней были черные шерстяные брюки, кремово-белый свитер и берет, ярко-красная помада подчеркивала бледность кожи.

Лореда поздоровалась.

Женщина вынула сигарету из ярко-красных губ и повернула голову. Прищурясь, окинула Лореду оценивающим взглядом.

– Хотите кофе?

Никогда еще Лореда не видела таких женщин. Таких… элегантных или, может… дерзких. Лет ей, наверное, столько же, сколько маме, но ее элегантность и красота как будто не имели возраста.

– Меня зовут Лореда.

Женщина протянула руку. Короткие ногти выкрашены ярко-красным лаком.

– Я Наталья. Вы оба совсем замерзли.

– М-мокрая одежда. Но это неважно. Я хочу вступить в вашу группу.

Женщина затянулась сигаретой и медленно выдохнула.

– Правда?

– Я знаю мистера Валена. Я была… на собрании в амбаре.

– Правда?

– Я хочу бороться вместе с вами.

Наталья помолчала.

– Ну, думаю, причин на это у вас больше, чем у большинства. Но сегодня мы ни с кем не боремся. Мы помогаем.

– Люди обращают внимание на тех, кто им помогает.

– Умная девочка.

– Я хочу участвовать… – Лореда понизила голос: – Ну вы понимаете. В выступлении.

Наталья кивнула:

– Молодец. Самостоятельно мыслящая девочка. Для начала возьми сухую одежду и обувь себе и брату. Переоденьтесь. И приходи разливать кофе вместе со мной.

Волонтеры прибывали нескончаемым потоком. К полудню уже сотни людей раздавали в долине горячий кофе, и разнообразные вещи, и сэндвичи. Красный Крест организовал в заброшенном автосалоне временное убежище, где можно было переночевать, Армия спасения заняла местный зал собраний. По словам Джека, половина коммунистов и социалистов из Голливуда приехали помогать или сделали пожертвования. Говорили даже, что среди волонтеров есть кинозвезды, хотя Лореда никого из них не встретила. Может, Наталья актриса? Она определенно неотразима.

Лореда и Энт тоже помогали как могли жертвам наводнения. Но первым делом Лореда отыскала им всем троим хорошую добротную одежду и обувь. Одежда – теперь их единственное достояние – обнаружилась в коробке в палатке коммунистов. Платье и свитер для мамы Лореда отнесла в номер. Мама спала, и Лореда вернулась в шатер, села рядом с Натальей. На столе перед ними стоял большой металлический кофейник и почти пустой поднос с сэндвичами. И лежали листовки, но их почти никто не брал.

Наталья зажгла сигарету, предложила Лореде покурить.

– Нет, спасибо. Я бы лучше поела.

Наталья протянула Лореде последний сэндвич с вареной колбасой.

Лореда откусила и посмотрела на поредевшую толпу. Теперь людей меньше. Большинство перевезли в другое место, оказали им какую-то помощь.

На огороженной улочке Джек пинал мяч с Энтом. Лореда как зачарованная наблюдала, как радуется Энт примитивной игре. Ей вспомнился отец, вспомнилось, какими они все были до его исчезновения. Ничего хуже с их семьей произойти не могло. Засуха и Великая депрессия закончатся, но боль от того, что папа оставил их одних посреди этих бедствий, не пройдет никогда.

Она перевела взгляд на Джека. После всего того, что они пережили этой бесконечной ужасной ночью, его сила успокаивала. Лореда подумала, что на такого мужчину можно положиться. На мужчину, который не просто распространяет идеи, но борется за них, терпит побои, не отступает. Если бы только отец походил на Джека.

Революционер, а не мечтатель. Отец дал Лореде слова, но важны не слова, а поступки. Теперь она это знала. Уйти. Остаться. Бороться. Или бежать.

Лореда хотела быть такой, как Джек, а не как ее лишенный веры отец. Она хотела отстаивать свои убеждения, хотела рассказать всему миру, что она не заслуживает такой жизни, что недостойно Америки позволять людям так жить.