Четыре времени жизни

Оксанка сказала сегодня в машине, что я свечусь. Врёт, конечно, но всё равно приятно.

* * *

Читаю в «Тоболе» про несчастного Новицкого, Айкони и Христа в темнице. Читаю и рыдаю навзрыд. О Новицком и о том, что я никогда так не буду писать.

* * *

Когда-то в универе на экзамене по русской литературе мне достался билет про романтизм. И я начала отвечать словами, что характерным признаком является наличие романтического героя. На что профессор сказал «нет», поставил тройку и отдал зачётку. Помню я тогда так задохнулась от несправедливости, что мне не дали даже возможности довести ответ до ума, а просто вот так отрубили своей волей. Кого-то тянут за волосы, а кого-то притапливают. А как же дополнительный вопрос? А второй шанс? И хотя мне хотелось, словно Масяне, сказать тогда «Профессор? Да пошёл ты в жопу, профессор!», я сказала только короткое «Ну пизде-ец» и вышла из аудитории. Так у меня эта тройка и осталась в дипломе, что, видимо, подтверждает, что я нихуя не романтичный человек, потому что…

…У нас есть башня «Небо», вы наверняка о ней слышали. «Небо» – потому что это самый высокий жилой дом во всей области. Обычно мы на стройку никого не пускаем, но тут к нам обратился покупатель и попросился в своей будущей квартире сделать предложение девушке. Я, конечно, упиралась как могла – не вижу ничего романтичного в гипсе на свадьбе, особенно на обоих брачующихся: это всё-таки стройка, но на счастье покупателя зашёл шеф и благословил. А квартира, надо сказать, на самой верхотуре. Ну, допустим, на двадцатом этаже. Лифта ещё нет – стройка же. Прийти они решили в девять утра. В квартире под кирпичами предусмотрительно спрятаны фотограф, оператор и розовые лепестки. То есть именно та романтическая история, о которой мечтают все девушки: сюрприз, колено, кольцо, вот эта вся байда. И вот, возвращаясь к проблематике, поднятой профессором, – я понимаю, что моя реакция была бы такой: в субботу? в девять утра?! на двадцатый этаж?!! пешком?!!!! Андрей, нам надо расстаться.

Потому что для меня это нихрена не романтично: да лучше сразу брось меня в пятницу вечером, чем в субботу утром так истязать. Это значило бы, что человек вообще меня не знает и совместная жизнь с ним пойдёт по пизде. Потому что кто для меня романтичный герой? Это тот, который крикнет из ванной: слышь, у тебя тут холодная вода капала, я прокладку заменил! Или если я открыла на ночь окошко и к утру задубела, а он наклоняется ко мне спящей и говорит шепотом: а чья тут ледяная жопа? Закрыть окно? И я такая из вороха подушек и одеял глухо «дя!». И опять в них закапываюсь – вот это романтично. Или который вечером звонит, а есть чо пожрать? Я такая «ну-у, гото-о-овить надо», а он хуяк и приезжает с пиццей, шашлыками и пивом. Пиво прям обязательно, ибо оно максимально неромантично.

А покупатель-то, конечно, молодец. Днём с огнём щас таких не найдёшь. Особенно с трёшкой. Хотя мне-то просто достаточно второго комплекта ключей от квартиры. Выданного на земле. Пусть они там будут счастливы.

И романтический герой к романтизму, конечно, никакого отношения не имеет. Там про сильную личность надо было говорить. Оля вздохнула и побрела в свою неромантичную жизнь, в которой вообще нет никакого мужика и даже по русской литературе – тройка.

P.S. Она согласилась!

* * *

Я писака. Чтобы вы понимали, насколько я писака, – бывает, что мне так плохо, ну так плохо, а помочь ничем нельзя. Тогда я пишу закрытый пост. Только для себя. Потому что когда я пишу, то мне ф_и_з_и_ч_е_с_к_и становится легче. Я не понимаю, как это работает, но это однозначно что-то сродни театральной терапии, когда сцена лечит.

А ещё у меня бывает, что в голову приходит текст и его надо срочно записать. Очень часто это случается во сне, когда я на секунду просыпаюсь, например, между переворачиваниями с боку на бок. И вот его надо прям сразу записать. Потому что если его не записать, то текст начинает разрастаться, грызть меня, я его мысленно правлю, вычёркиваю и меняю слова, он становится идеальным и в этот момент я понимаю, что невозможно бросить идеально составленный текст вот так, в воздух. Мне приходится открывать глаз и писать так быстро, как я могу. С учётом того, что половина мозга спит, как и второй глаз. Потому что обычно я открываю только один глаз, когда просыпаюсь. Второй уже как-то потом сам открывается. Днём. То есть моя зависимость от писания такова, что даже невозможно позволить себе сон или там диктофон, потому что это всё не то. Надо именно писать. Когда ты пишешь, то у текста появляется особая мелодика. Как у стихотворения. Но ты же пишешь прозу. И вот у неё выступает ритм, который тебе надо поддержать. И ты пишешь-пишешь-пишешь. Потом, когда дописываешь и сохраняешь идеальный текст, то наступает катарсис. Прямо так – уф-ф-ф-ф-ф, как же хорошо. Освободилась.