Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия

Что правда, то правда, Прилепин преисполнен счастья, а относительно трагизма он сам заявляет, что его нет в его жизни. Гармоничность и цельность натуры – отличный оберег. Однако по поводу страданий… Судьба страны – разве не боль?

Опять же важно: на какую волну настраиваешься: ангелов или демонов, те и будут тебя окружать. Эдуард Вениаминович везде прозревает следы демонов и мистических откровений. Этот гул и сопровождает его. Прилепину же, чтобы попасть на эту территорию, необходимо ставить над собой эксперимент, как в «Черной обезьяне» или в рассказе «Попутчики», где фигурируют видения потустороннего.

Сам Захар уже неоднократно говорил о стиле своей поступи по жизни: барабан на шею и бить по нему что есть мочи. Идти вперед и становиться хозяином своей судьбы, не растрачивая ее по мелочам. Победа любит заботу.

Через это и достигается счастье. У тебя и близко нет никаких проклятий, всё же от тебя зависит. Между тобой и миром наступает гармония, и ты понимаешь, что тебе хорошо: «Просыпаюсь и думаю: как же мне хорошо. Засыпаю и думаю: хорошо. Не спрашиваю отчего. Не прошу ничего нового». Этим своим счастьем Захар и поделился в книге. Вы слышите его барабан, побуждающий к пробуждению?

Вообще счастье – это «эффект зрения». Так писал он в эссе о счастье «Больше ничего не будет» (2006 год), которое вошло в книгу «Я пришел из России». Всё дело в том, как ты на это смотришь, как ты видишь, в особенностях твоего зрения. Можешь видеть вокруг себя ангелов или бесов, и они тебя обступят.

Счастье – «плод воображения». Его можно представить и реализовать как реальность. Важно представить достаточно зримо, объективировать в своем зрении, слиться с ним, стать одним и тогда уже отсутствие его будет попросту невозможным, раз ты стал с ним одним.

Опять же он не отрицает судьбу. Она есть, и ее не обманешь, но «попробовать надо», – писал Захар в статье 2007 года «Декабрь мой розовый, декабрь мой оловянный».

Достижение счастья – это тоже обман судьбы. Это то, что раскрашивает черно-белый трафарет судьбы красками случайностей, совпадений.

Жизнь – бунт против блеклой судьбы, против того же февральского проклятия. Ей противостоит радость, поступки, которые кажутся совершенно нерациональными, а то и противоречащими здравому смыслу. Чтобы преодолеть судьбу и повернуть ее к краскам счастья, необходимо устроить пир: «Судьбу не обманешь, а мы – будем! будем! Будем ее обманывать! Потому что – не фига. Мы сюда пришли радоваться судьбе. Пусть она давно, как леший, сидит у нас на плечах, тяжелая, как смертный грех. Всё равно будем радоваться и кутить» («Декабрь мой розовый, декабрь мой оловянный»).

Иначе человек, как котенок, делает «глупые круги, а всё уже ряжом лежало» или вообще будет никуда не лезть и ждать у моря погоды.

Знание о счастье состоит в том, что оно есть данность, оно уже существует вне зависимости от нашей воли, наших действий и мыслей. В наших силах – протянуть руку и взять его. Но этот самое сложно, должно быть целеполагание и знание о счастье, иначе, как тот же котенок, будем кружить или сидеть на подоконнике, завороженно и бессмысленно вглядываясь в пустоту.

«Счастье вырабатывается человеком, как энергия. Человек вырабатывает счастье сам, растрачивая направо и налево вещество жизни. Счастье не приходит в пустое место, где пустота и паутина» («Больше ничего не будет»), твое горячее сердце должно срезонировать с ним, забиться в такт. Сам человек должен быть настроен на ее волну, на «постижение главной и, по сути, единственной мечты человечества: жить человеком, быть человеком, любить человеком. И мечтать только об этом».

В процессе достижения этой мечты ты не имеешь никакого права быть несчастным, надо себя «навек приговорить к счастью». Именно поэтому Захар всё время только и говорит о счастье, не допуская никакой хандры, не давая ей ни малейшей возможности сбить себя с пути, с настроенной волны.

Горячее сердце – проводник по жизни, именно оно настраивает на счастливую волну. Именно оно отмеряет своими ударами твои шаги. Образ сердца занимает важное место у Прилепина, при этом возникают прямые ассоциации с христианской аскетикой, которая представляет собой путь человека из состояния хаоса, из духовной раздробленности и собирания себя в единство. Эта духовная работа рассматривается в аскетике как сведение, сосредоточение всего человека, всех его сил и способностей в одну точку, в духовный центр, фокус, что в православной традиции как раз и обозначается символом сердца.

Например, сердце у Григория Паламы понимается не биологически, а как средоточие всей духовной и телесной жизни человека.

Сердце содержит в себе и производит все душевные помыслы человека, которые могут направлять его на добро или вводить во грех. Именно от этого центра зависит характер действий человека: спасение или согрешение.

Сердце – орган, посредничающий между человеком и Богом, своеобразный медиатор. Посредством него человек приобщается к Богу, воспринимает Его, с другой стороны сердце заключает в себе способность мыслить, разумную деятельность, здесь пребывает «ум».