Чезар

— Не думаю, — ответил я, помолчал и добавил: — Но это не означает, что их нет. И с Тогжаном я до конца не решил. Позже займусь его биографией, а сейчас надо выбираться отсюда. Передай Ронису, что мы разойдёмся как в море корабли. Жизнь рассудит.

— Вы опять за старое! — воскликнул Лис и вдруг выхватил из глубокого кармана штанов телефон Эдика. — Вот!

Телефон был выключен. На зеркале его экрана я увидел себя, заросшего, с отёкшими веками, взлохмаченного. Я ухмыльнулся. Лис шарил по моим вещам, нашёл телефон Эдика, посмотрел запись. Код-пароль выдала Кэрол. Что же, теперь у них есть козырь. Я глухо проговорил:

— Верни телефон.

Лис сунул его мне:

— Да берите на здоровье. Я просто не понимаю: вы же видели запись. Разве теперь не всё очевидно?

— А что очевидно?

— Что якобы ордынские склады грязных бомб — это просто хранилища радиоактивных отходов на территории зоны, которые разукрасили сарматскими символами, чтобы потом увезти в Казахстан и предъявить международной комиссии под видом военных складов. Последние две недели по телевизору только и говорили о международных наблюдателях. Вы же сами поняли, что это инсценировка! Эдика за это убили! Неужели для вас это ничего не меняет?

— Ты спешишь с выводами, — ответил я. — Есть десяток объяснений случившемуся, ты выбрал одно.

— Какое одно? Они крутили эту самую запись по телевизору и говорили, что склад найден под Жезказганом! А склад был здесь, у нас под носом. Какое ещё может быть объяснение? Вы или причастны к этому, или должны признать, что всё это грубая постановка.

Мне было сложно подбирать слова. Я ответил:

— Я не в том состоянии, чтобы спорить. Скажу тебе одно: есть вещи, о которых среднему человеку знать не нужно, потому что он всё равно сделает неправильные выводы. И государство проводит красную черту и вешает табличку: «Не влезай, убьёт». Но Эдик влез и поплатился. Я не причастен к его убийству, но он вёл опасную игру. Не буду делать выводы, пока не узнаю всех обстоятельств. Если тебе нужна альтернативная версия, то вот она: бочки вывезли с самарской территории после проведения агентурной операции и складировали в наиболее защищённом месте — в зоне. Но поскольку и в России, к сожалению, много предателей, кто-то слил эту информацию диверсантам, и те наняли Эдика, чтобы он проник на этот склад, опубликовал видео и устроил провокацию, подрывающую доверие к России. Он точно знал, куда идёт, он был проинструктирован. Я думаю, его убили сами заказчики.

Лис смотрел на меня с недоумением.

— Почему вы цепляетесь за эту версию? Почему не можете признать, что война построена на лжи? У вас же в руках доказательства. Вы повторяете аргументы пропаганды.

— А почему ты веришь в то, во что веришь? И почему думаешь, что только твои аргументы правдивы? За кем повторяешь ты?

— Думаете, я не искренний?

— Я не про искренность. Врагам России выгодно иметь в стране людей вроде тебя, готовых абсолютно искренне подвергать всё сомнению и цепляться за любой факт, выворачивая его наизнанку, чтобы лишить людей уверенности и сплочённости. Вас покупают на мечты о мире, где нет боли и страданий, и вы, забыв обо всём, с улыбкой на лице, от чистого сердца ходите и сеете смуту в умах, внушаете людям книжные иллюзии. И этим лишаете их права на борьбу. Врагам только это и нужно — ваша мечтательность и покорность.

— И кто же эти враги? — фыркнул он. — Запад? Англосаксы? Колониалисты?

Я кивнул и, отвечая на его гримасу, добавил:

— Ну, что ты куксишься, Елисей? Они давно взяли нас в кольцо и затягивают удавку. Пытаются чужими руками вспороть нам брюхо от Кавказа до самой Сибири. Они не понимают, что нас не победить оружием, потому что мы наследники вечной Римской империи, мы носители Византийской истины. Весь народ пропитан эти светом, и наше самое сильное оружие — правда. Правда всегда найдёт выход, даже если по пути её будут мазать и называть ложью.

Лис долго молчал. Потом он проговорил: