Чингисхан

Западные наблюдатели отмечали, что кавалерия Чингисхана нередко была вооружена длинными шестами с крючками или петлёй на конце, с помощью которых противника выбивали из седла. Что касается монгольского лука, который вызывал восхищение иностранных путешественников, то он был гораздо совершеннее знаменитой модели, использованной англичанами в битве при Кресси. Он имел s-образный изгиб, сила натяжения тетивы достигала 80 килограммов, а дальность полёта стрелы, по свидетельствам многих путешественников, составляла от 200 до 300 метров при скорости стрельбы до дюжины стрел в минуту. По наблюдениям Плано Карпини и Марко Поло, эти стрелы с орлиными перьями могли пробивать доспехи. Долгое время лук по своей эффективности превосходил мушкеты и даже ружья, которые били неточно и которые приходилось долго заряжать. Даже в 1807 году в сражении при Фридланде Наполеон столкнулся с калмыцкими лучниками, сражавшимися в русской армии. Боевые лошади у монголов, как правило, также были покрыты кожаными пластинами, которые защищали их грудь и бока от копий и стрел, хотя китайские и персидские художники чаще всего изображали их без этой защиты.

Такова была монгольская армия, готовая обрушиться на китайские оборонительные линии. Мобилизация проводилась строго и методично. Под присмотром нойонов кочевники-коневоды и пастухи на полях сражений становились настоящими воинами. Разведчики, навербованные из племён в приграничных районах, пленники, к которым были приставлены толмачи, сообщали сведения о путях подхода, о бродах и мостах, о состоянии крепостей и организации войск противника.

Неделя за неделей по вечерам, когда женщины занимались своими повседневными делами, мужчины в юртах оживлённо обсуждали предстоящее завоевание Китая, слухи о котором ходили по становищам. Зрелые ветераны, побывавшие во многих стычках и битвах с

меркитами и найманами, гадали о том, что может их ожидать по ту сторону Великой Китайской стены. Каждый вспоминал о рукопашных схватках в безлунные ночи, когда противники увязали в снегу, настоящие или вымышленные боевые подвиги, которые пьянили и рассказчиков, и слушателей. Эти побывавшие в боях воины с помощью жестов показывали новичкам, что следует целиться в горло противнику, если хочешь разбить ему лицо тыльной стороной клинка, так как всадник, опасаясь удара, инстинктивно нагибает голову. Ещё они рассказывали, как провести клинком по телу противника, чтобы лёгкий порез превратить в глубокую рану. Но большинство, не задумываясь об опасностях, их ожидающих, мечтали о добыче, которую они захватят после славных побед. Весь большой улус Чингисхана и телом и душой был готов двинуться против сёл и городов обширного Китая.

Кампания против государства Цзинь

Как уже упоминалось, в молодости Тэмучжин какое-то время был вассалом государства Цзинь. Чжурчжэни использовали его и Тогорила в качестве вождей монголов-наёмников, которые проводили для них операции против татарских племён. За эти услуги Тогорил получил от китайцев титул царя (ван), а Тэмучжин — более скромный чин «десятника», который монарх присвоил ему с показной щедростью. В 1208 году он скончался, и Чингисхан счёл себя свободным от каких-либо обязательств перед чжурчжэнями.

Новый повелитель Чжунду (Пекина) принц Вэй, безликий, не пользующийся авторитетом, быстро оказался игрушкой в руках царедворцев. Когда, согласно традиции, китайское посольство во главе с неким Юнцзы прибыло с известием о воцарении нового монарха династии Цзинь к Чингисхану, тот устроил скандальную сцену, которая описана в «Юань ши»[15]

: «Правящий император отправил посланника по имени Юнцзы, чтобы получить от Чингиса обычную дань… Но Чингис по глупости обошёлся с посланником пренебрежительно и забыл о принятых правилах гостеприимства».

Считается, что официальная история эпохи Юань замалчивает обстоятельства этого дипломатического скандала. В действительности же, когда Юнцзы сообщил имя своего нового повелителя Чингисхану, тот отозвался о принце Вэе как о дурачке, отказался выполнить традиционный земной поклон (куту) в его честь, а потом закусив удила повернулся на юг — в ту сторону, где находился пекинский двор, и плюнул. Члены посольства от новых властей Цзинь стояли униженные и ошеломлённые. Оскорблённый этой выходкой Чингисхана, Юнцзы поспешил вернуться на родину, где доложил своему суверену о происшедшем и предложил послать карательную экспедицию против этих варваров, посмевших так унизить высокий трон. Но слабый и трусоватый новый император отлично знал, что у тигра не требуют его же шкуры. Он счёл инцидент исчерпанным, во всяком случае, слишком незначительным для того, чтобы служить поводом для военного ответа.