Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

«Когда каан (Угэдэй-хан. — А. М.) утвердился на престоле государства, им были обнародованы главные государственные установления»[1300]; сперва он издал [такой] закон: «Все приказы, которые до этого издал Чингисхан, остаются по-прежнему действительными и охраняются от изменений и переиначиваний»[1301].

Впоследствии подобные указы издавали и наследовавшие великоханский престол после него Гуюг-хан и Мунх-хан. Более того, на основе «сохранившихся на страницах времен упоминаний» мы можем утверждать, что и после распада Великого Монгольского Улуса в государствах чингисидов действовали нормы «Книги Великой Ясы», на ее основе местные правители вели собственную законотворческую деятельность, а правовые нормы монгольского имперского законодательства порой даже согласовывались с обычаями и правом подчиненных народов, в частности, мусульман, следовавших шариатским предписаниям[1302].

Г. В. Вернадский по этому поводу писал: «Наличие Ясы («Книги Великой Ясы». — А. М.), как твердого свода законов, не исключало, однако, возможности дальнейшего законодательства Чингисовых преемников (здесь, в смысле — удельных князей. — А. М.). Но это законодательство имело лишь вспомогательное значение, удовлетворения местных нужд каждого улуса на незыблемой основе Ясы («Книги Великой Ясы». — А. М.), которая долго спустя распадения Монгольской империи признавалась в качестве высшего свода во всех улусах и областях, некогда входивших в состав этой империи»[1303].

В связи с принятыми преемником Чингисхана, Угэдэй-ханом мерами по «управлению народом» как на территории собственно Монголии, так и в завоеванных и вассальных государствах, «Книга Великой Ясы» была дополнена его соответствующими указами и в 1234 году в этом, считающимся конечном варианте доведена до сведения участников Великого хуралтая и принята к исполнению[1304]. При Угэдэй-хане был обнародован в окончательном составе и Свод важнейших наставлений, изречений и заветов-биликов Чингисхана.

«Угэдэй вполне оправдал надежды своего отца, так прозорливо выбравшего именно его, потому что в царствование Угэдэя единство было сохранено и дружное государство ханского рода под главенством кагана (Великого хана. — А. М.) не нарушилось никакими смутами; планы и мечты Чингиса как бы осуществлялись в действительности»[1305].

По свидетельству «Истории династии Юань» («Юань ши») и книги «Путешествия Ибн-Батуты», потомки и сподвижники Чингисхана, возглавлявшие все уделы Великого Монгольского Улуса, на ежегодных хуралтаях, «оживляя в памяти» его заветы-билики, вновь и вновь прослушивали назидательные рассказы и мудрые высказывания Чингисхана, свидетельствуя тем самым о своем беспрекословном следовании его мудрым заветам.

^{Портрет сына и преемника Чингисхана, Угэдэя (1186–1241). Из коллекции портретов монгольских ханов и ханш, хранившихся в императорском дворце в Пекине, XIV в.}

Следует подчеркнуть, что «Книга Великой Ясы» и «Билики» Чингисхана, его сокровенные мысли, которые он «уразумел и обрел с благоволения Великого Бога (Всевышнего Тэнгри. — А. М.), легли в основу внутренней и внешней политики монгольской администрации, воспитывали народ в духе строгой законности и морали. Это подтверждается свидетельством сторонних наблюдателей.

Плано Карпини, побывавший в Великом Монгольском Улусе в середине 40-х годов XIII века, так описывает «хорошие нравы татар»: «Вышеупомянутые люди, то есть татары (монголы. — А. М.), более повинуются своим ханам, чем какие бы то ни было люди, живущие в сем мире, или духовные, или светские, более всех уважают их и нелегко лгут перед ними. Словопрения между ними бывают редко или никогда, драки же никогда, войн, ссор, ран, человекоубийства между ними не бывает никогда…