Чингиз-хан

Прежде всего все солдаты столичного гарнизона были вероломно умерщвлены, а горожанам, желавшим сохранить себе жизнь, пришлось заплатить выкуп, расставшись со всем нажитым имуществом. Следом за этим монголы собрали всех тюркских дезертиров, своих родичей, в одном месте, окружили их и хладнокровно перерезали. Город был разграблен, все ремесленники и опытные мастера какого-либо дела обращены в рабов; и таких рабов набралось не менее 60 000 человек.

Еще до взятия Самарканда к Чингиз-хану подошли крупные подкрепления — еще один пример монгольской способности концентрировать свои войска перед решительным сражением.

Из числа вновь прибывших Чингиз-хан отправил два тумэна под командованием Джэбэ и Субудая преследовать хорезм-шаха Мухаммеда. Так началась знаменитая экспедиция, имевшая далеко идущие последствия, все подробности которой будут изложены нами в следующей главе.

Цитадель Самарканда продержалась еще месяц, прежде чем монголам в конце концов удалось овладеть ею.

Приближалось лето. Чингиз-хан оставил знойный Самарканд и повел свое войско в зеленый оазис Нахшаб, в котором находились города Карши и Шахрисабз. Здесь он стоял лагерем до сентября следующего года. Кстати, именно в этих местах располагал на отдых свои утомленные фаланги и Алекcaндр Македонский.

Глава V ВЕЛИКИЙ ПОХОД ДЖЭБЭ И СУБУДАЙ

Они растоптали все народы, ставшие на их пути, прошли сквозь врата Дербента, перешли Волгу и пустыни, и завершили свой путь вокруг Каспийского моря — таков итог похода, на который никто не отваживался доселе и который никто не смог повторить.

Эдвард Гиббон

. История упадка и падения Римской империи.

Когда зимой 1219–1220 годов монголы опустошали земли к северу от Яксарта (Сыр-Дарьи), хорезм-шах (или иначе султан-шах) Ала-эд-Дин Мухаммед укрепился в своей новой столице, городе Самарканде. Он рассчитывал на то, что кочевники из степей Центральной Азии окажутся бессильны перед стенами пограничных крепостей и, насытившись добычей, уйдут. Вскоре, однако, его ждало жестокое разочарование. Монгольские армии представляли собой нечто совершенно новое и необычное на взгляд воинов Хорезма, Мавераннахра, Афганистана и Ирана. Они не только опустошали поля, но и были оснащены превосходной осадной техникой, и до слуха изумленного хорезм-шаха стали доходить одна за другой новости о падении его крепостей.

Когда же в предгорьях расстаял снег, пришло сообщение, что войско во главе с самим Чингиз-ханом, взяв Джизак, Нур Бухарский и саму великую прекрасную Бухару, идет прямо на Самарканд. У Мухаммеда в стенах Самарканда было свыше 100 000 вооруженных бойцов, в то время как гарнизон Бухары едва ли превышал 30 000 человек. Но быстрота, с какой приближались монголы, и необычность их стратегического плана внушали страх повелителю Хорезма и усиливали его колебания.

Больше всего он рассчитывал на то, что Бухара с ее великолепными мощными стенами окажется не по зубам монголам и те, начав испытывать недостаток в продовольствии в местностях, ими разоренных, уйдут на север — в степи Приаралья. Такой поворот событий был бы не только спасением для правителя Хорезма, он укрепил бы его уверенность в правильности избранной им стратегии обороны и воодушевил бы его войска. Хорезм-шах был убежден в том, что любая из армий цивилизованного мира, оказавшись в подобном положении, была бы в значительной мере ослаблена и дезорганизована угрозой надвигающегося голода, если бы, в свою очередь, и гарнизон Бухары оказал решительное сопротивление. В истории хорошо известны случаи, когда разрушения и опустошения, произведенные одной из воюющих сторон, оборачивались в определенный момент времени против нее самой.

Окрестности Бухары представляли собой безлюдную пустыню. И, по всей видимости, именно на это уповал в первую очередь правитель Хорезма. Увы, Бухара практически не сопротивлялась. Голод и мор не поразили монголов. Хитрость не спасла труса, хотя прежде она нередко помогала ему в создании огромной империи. Почва ушла у него из-под ног, когда первые вести о падении Бухары, мощной крепости, не выказавшей даже видимости сопротивления, дошли до его ушей.

Мы можем судить лишь о делах Мухаммеда. Никаких письменных документов, касающихся разработанного им плана ведения войны, как и приказов, им отданных, не сохранилось. Все погибло от рук монголов. Они уничтожили все книгохранилища и архивы, все бумаги дворцовой канцелярии хорезм-шаха, так же как и его писцов. Действительно, даже записи бухарских евреев датируются самое раннее 1220 годом, хотя представители этого народа появились в Бухаре за тысячу лет до монгольского нашествия.