«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Свои права на власть все претенденты обосновывали родством с подлинными потомками Чингис-хана. При этом одни выдавали себя за реальных Чингизидов, умерших ко времени выхода самозванцев на политическую сцену (Лжешайхим-султан, Лжеабд ал-Гаффар-султан, Лжеэренг-Мухаммад-хан), другие же объявляли себя потомками ханов или султанов чингизидского происхождения, не имевшими реальных «прототипов»: так, Абд ал-Амин / Испанд-султан считался сыном Ибадаллах-султана (хотя у последнего был только один сын, Йадгар-Мухаммад-султан, скончавшийся в возрасте трёх-четырёх лет[306]); Нур-Мухаммад был объявлен сыном мервского Абу-л-Мухаммад-хана путём легитимации, т. е. фактически был усыновлён им. Адил-Гирей считался побочным потомком крымского хана из рода Гиреев.

Как мы убедились, большинство самозванцев, в конце концов, разоблачались и их правление заканчивалось насильственной смертью. Исключение составляли лишь Нур-Мухаммад-хан, нашедший убежище в Иране, и Адил-Гирей-хан, низложенный и окончивший жизнь в ссылке. Тем не менее все они в течение некоторого времени удерживали власть и пользовались признанием со стороны различных политических сил.

Конечно, во многом своей властью и её сохранением лжечингизиды были обязаны своим прямым покровителям, которые возводили их на престол. Вместе с тем далеко не последнюю роль играло и международное признание самозванцев в качестве легитимных правителей. И чем более могущественные монархи признавали право самозваных потомков Чингис-хана на власть, тем более длительным оказывалось их правление. Так, законность нахождения на престоле Нур-Мухаммад-хана в Мерве признали бухарский хан Абдаллах II и персидский шах Аббас I, которые оказывали ему содействие в борьбе с внутренними противниками — хивинскими султанами-Арабшахидами, что и обусловило длительность его правления. Лжешайхим-султан довольно быстро сошёл с политической арены, поскольку из всех Чингизидов его признал лишь казахский Абу-Лайс-султан. Неудивительно, что вскоре сами каракалпакские предводители, провозгласившие его ханом, избавились от претендента. Положение Испанд-султана в Балхе подкреплялось тем, что его признал сам глава рода Шайбанидов — бухарский хан Пир-Мухаммад II, который отчаянно нуждался в любых союзниках для борьбы с казахскими султанами и мятежными бухарскими царевичами из рода Аштарханидов[307]. Поддержка главы Бухарского ханства и позволила самозванцу (который даже не назвался именем настоящего царевича-Чингизида!) удерживать власть в Балхе в течение трёх лет. Лжеабд ал-Гаффар-султан считался законным ханом из рода Шайбанидов и успешно противостоял казахским ханам Бахадуру и Ишиму, по-видимому, поначалу считавшим его природным Чингизидом. Лишь когда они узнали о его самозванстве, они предприняли решительные меры по устранению правителя Ташкента. Адил-Гирей, благодаря поддержке турецкого султана, в течение пяти лет удерживал власть, несмотря на постоянные заговоры и открытые мятежи султанов-Гиреев и крымской аристократии. В противоположность всем вышеупомянутым самозванцам, покровители хивинского Лжеэренг-Мухаммад-хана не сочли нужным добиваться международного признания и поддержки, сделав ставку исключительно на то, что мало кто знал о смерти настоящего хана, а самозванец был очень похож на него; в результате вскоре против Лжеэренга вспыхнул бунт хивинских узбеков.

Разоблачение самозванцев, безусловно, служило поводом для свержения Лжечингизидов. Но именно поводом, поскольку причины носили политический, а не генеалогический характер — ведь не менее часто свергались даже те Чингизиды, происхождение которых ни у кого не вызывало сомнений.

В завершение отметим, что сам феномен самозванства доказывает, что данная династия и в XVI–XVII вв. по-прежнему продолжала сохранять наиболее легитимные права на верховную власть в тюрко-монгольских государствах Евразии, хотя современные исследователи справедливо считают, что уже со 2-й пол. XV в. чингизидское происхождение перестало служить решающим фактором в борьбе за трон, и легитимность Чингизидов являлась своеобразной политической (и правовой) «инерцией»[308]. Тем не менее влиятельные вожди и авантюристы готовы были рисковать своей головой, выдавая себя за потомков Чингис-хана, поскольку на этом основании им было гораздо проще добиться трона и признания, чем просто захватить и удерживать власть силой оружия.

§ 4. Среднеазиатские монархи XVIII–XIX вв. как потомки Чингис-хана и Тимура