«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Весьма интересным, на наш взгляд, явлением представляется казанский курултай 1549 г., собравшийся после смерти хана Сафа-Гирея. Сохранился весьма показательный документ, адресованный крымскому хану Сахиб-Гирею и подписанный бекляри-беком князем Мамаем, уланами, муллами, хафизами, князьями, сотниками и десятниками — т. е. практически не подлежит сомнению, что речь идёт именно о курултае, причём его состав во многом идентичен курултаям имперского времени. Документ назван ярлыком, и это, по нашему мнению, свидетельствует о том, что курултай 1549 г. принял на себя функции временного верховного правительства с правом издания соответствующих актов до вступления на престол нового хана (собственно, этот документ и содержит просьбу о присылке в Казань нового монарха)[410]. Знаковый курултай состоялся также 14 августа 1551 г.: на нём представители казанской знати и духовенства утвердили мирный договор с Московским царством, признав в рассматриваемый период вассальный статус Казанского ханства от Москвы[411].

В Крымском ханстве, по сведениям московских источников, действовала «земская дума», состав и функции которой были фактически идентичны «всей Казанской земле»: царевичи-Чингизиды, представители высшей придворной знати, родоплеменные вожди, мурзы и военачальники собирались для утверждения ханов, решения вопросов войны и мира, судьбы вассальных территорий и др.[412] Аналогичным образом на съездах султанов, биев, родовых предводителей и батыров избирались в XVIII — начале XIX в. казахские ханы[413]. Даже в Ногайской Орде, которую можно причислить к пост-чингизидским государствам, имелось некое подобие курултая: бии избирались на собрании, в котором участвовали как мирзы — члены правящего мангытского рода (потомки Идигу-Едигея), так и менее знатные представители кочевого и, вероятно, оседлого населения[414]. В таком статусе курултай сохранялся, надо полагать, и в других постордынских государствах — Касимовском, Астраханском и Сибирском ханствах[415]. Однако сведений, позволяющих подтвердить или опровергнуть это предположение, в нашем распоряжении не имеется.

Состав курултая также остаётся практически прежним — за одним исключением: его влиятельными участниками становятся представители мусульманского духовенства. Наиболее известен пример из истории Касимовского ханства — возведение в ханы Ураз-Мухаммад-хана в 1600 г., подробно описанное Кадыр-Али-бием Джалаири в своём «Сборнике летописей». Среди участников курултая названы, помимо султанов, беков и мирз, также «муллы, данишменды и хафизы», причём даже сама церемония была организована в мечети[416]. Вышеприведённые примеры также показывают, что участие мусульманского духовенства в курултаях являлось в рассматриваемый период обычным явлением. Это связано с тем, что прежние «чингизидские» политико-правовые традиции в целях укрепления легитимации власти в изменившихся условиях сочетались с апелляцией к исламским ценностям и авторитету мусульманского духовенства.

Подобная практика имела место и в других тюрко-монгольских государствах. Так, например, в Мавераннахре эпохи Шайбанидов (1500–1601 гг.) мусульманское духовенство постоянно участвовало в курултаях, однако правители из династии Аштарханидов, сменившие Шайбанидов, прекратили эту практику, и её вновь возродил лишь Мухаммад-Рахим Мангыт, когда созвал курултай для собственной интронизации[417]. Это позволяет говорить, что от политики того или иного монарха (или даже целой династии) по отношению к духовенству зависело участие последнего в работе представительных органов. Например, властный крымский хан Мухаммад-Гирей, признавая в своей переписке с московскими правителями значительную роль курултая, ничего не сообщал об участии в нём духовенства, ограничиваясь упоминанием царевичей-Гиреев, местных князей и мурз[418].

До сих пор мы говорили лишь о тюркских государствах — наследниках Улуса Джучи и Чагатайского улуса. Что же касается Монголии, то в ней в XV–XVII вв. курултай подвергся весьма существенной трансформации, в результате чего даже затруднительно говорить о нём как о традиционном, хорошо нам известном общегосударственном съезде.

Дело в том, что Монголия в течение почти всего XV в. представляла собой конгломерат разрозненных владений, находившихся под управлением представителей и членов ханского рода, и потомков братьев Чингис-хана, и влиятельных родоплеменных вождей. Лишь в 1490-е гг. она оказалась объединённой под властью Даян-хана, который заменил местных династов собственными многочисленными потомками. В результате родоплеменная знать нечингизидского происхождения в Монголии фактически исчезла и сложилась весьма нестандартная ситуация: различные роды и племена оказались под властью членов рода Чингизидов, которые, таким образом, одновременно являлись и членами «золотого рода», и родоплеменной знатью.