«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)

Сравнительно небольшой удельный вес чингизидских правовых традиций в государствах, возникших на территории улусов Джучи и Чагатая, как мы уже отмечали, по-видимому, был связан с ростом влияния в них, с одной стороны, ислама, а с другой — обычного права. Монгольское ханство избегло этой участи, поскольку его официальной религией стал буддизм. И хотя он тоже оказал существенное влияние на развитие чингизидского государства и права, оно имело совершенно другой характер: в Монголии получила распространение концепция т. н. «двух законов», в соответствии с которой духовные вопросы разрешались по буддийским канонам, а светские — в соответствии с чингизидским и обычным правом[397].

Соответственно, ханские ярлыки продолжали издаваться и в XV–XVIII вв., хотя в это время получило распространение и монгольское кодифицированное законодательство (законы Алтан-хана, 18 степных законов, Халха Джирум и т. д.). В монгольских позднесредневековых исторических сочинениях упоминаются ярлыки ханов XV–XVI вв. Элбэга, Дайсунга, Мандухай-хатун, Даян-хана[398]. Следовал традиции издания ярлыков и Галдан Бошугту-хан, правитель Джунгарского ханства 2-й пол. XVII в., который, не будучи Чингизидом, тем не менее, принял ханский титул и в течение длительного времени боролся за гегемонию во всей Монголии (в т. ч. и над чингизидскими ханствами Халхи). Известны два его ярлыка, которые, в отличие от большинства других дошедших до нас от рассматриваемого периода, носят законодательный характер: в них содержится ряд постановлений в области суда, которыми Галдан-хан дополнил законодательный свод своего отца Батура-хунтайджи «Их Цааз», изданный в 1640 г.[399].

Традиция издания ярлыков, таким образом, являлась неотъемлемым признаком и символом ханской власти. Красноречивым примером тому служат события 1911–1919 гг. в Монголии, когда она провозгласила независимость от павшей империи Цин в Китае, а её духовный глава Богдо-гэгэн VIII стал и её светским монархом — Богдо-ханом. Тибетец по происхождению, он, тем не менее, выступил ярым приверженцем монгольских (фактически — чингизидских) правовых традиций. Принятый в его правление «Свод законов автономной Монголии» буквально пронизан духом традиционного монгольского национального права. А помимо свода законов, Богдо-хан также издавал и ярлыки, приравнивая себя к монархам из рода Чингис-хана[400].

Подводя итог вышесказанному исследованию, можно сделать вывод, что институт ярлыков в тюрко-монгольских государствах постимперского периода (XV–XIX вв.) сохранился, однако их роль существенно изменилась. Во-первых, исчезли из употребления некоторые виды ярлыков, уступив место нормам религиозного права и кодифицированному законодательству. Во-вторых, ханы ряда государств утратили монополию на ярлыки, право издавать которые появилось также у влиятельных царевичей (султанов) и даже ханских жён и дочерей. Таким образом, в сохранении этого правового института следует видеть в большей мере не законодательную необходимость, а стремление монархов продемонстрировать свою легитимность, т. е. законное правопреемство от прежних ханов. Этот вывод лучше всего подтверждает тот факт, что на протяжении XVII–XIX (и даже нач. ХХ) вв. ярлыки издавали не только прямые потомки Чингис-хана, но и другие правители тюрко-монгольских государств, либо вообще не принадлежавшие к Чингизидам, либо же являвшиеся таковыми лишь по женской линии. Издание ими ярлыков, вероятно, должно было приблизить их по статусу к монархам из рода Чингис-хана и тем самым повысить легитимность их правления.

§ 2. Эволюция курултая в позднесредневековых тюркских и монгольских государствах

К рубежу XV–XVI вв. происходит распад государств имперского типа — империи Юань (и поздней Юань), Золотой Орды, Чагатайского улуса, являвшихся в свою очередь преемниками Монгольской империи. На смену им пришли государства, можно сказать, «регионального типа», которые, тем не менее, считали себя законными (и в значительной степени являлись фактическими) преемниками вышеупомянутых государств имперского типа в политическом и правовом отношении. Это правопреемство нашло отражение, в частности, в сохранении ряда государственных и правовых институтов, действовавших в империи Чингис-хана и государствах — её преемниках[401].

Предметом настоящего исследования является эволюция курултая в тюрко-монгольских государствах XV–XIX вв. Зададимся вопросом: являлось ли существование этого представительного органа чисто формальным? Или же он, качественно изменившись, продолжал осуществлять реальные властные полномочия? Также представляется интересным сравнить эволюцию курултая в тюркских государствах (преемниках Золотой Орды) и монгольских государствах — такой сравнительный анализ, насколько нам известно, до сих пор не проводился.