Чиновник для особых поручений

Всеволод стал вспоминать о службе под началом Жилинского. Постепенно стала вырисовываться картина – это командир с энергичностью, достойной лучшего применения, вмешивался во все подряд, и почти всегда это имело плачевный результат. Несколько дней Стас ломал голову – как выкрутиться из ситуации, где одной армией командует ловелас и казнокрад, второй – ни рыба ни мясо, а обоими руководит излишне активный командир, что, как известно любому вояке, страшнее самой страшной лени?

В итоге Сизов плюнул и на свои собственные средства закупил у завода «Русскаго Общества безпроволочныхъ телеграфовъ и телефоновъ» пять полевых радиостанций образца 1910 года. Он уже мог себе такое позволить – три кимберлитовые трубки давали им со Столыпиным неплохой «урожай». Последний, узнав про покупку Стаса, в изумлении вытаращился на него, а потом, посмеиваясь, объяснил, что при каждой дивизии есть так называемая «искровая» рота. И при каждой такой роте, соответственно, есть полевая радиостанция.

– Да и бог с ними, – махнул рукой опер. – В нашей истории Ренненкампфа с Самсоновым именно из-за отсутствия связи немцы раздолбали.

– Да их хоть привяжи к этим «искрам», они все равно связываться не будут. Враги еще с японской.

– Правду говорят, что его Самсонов нагайкой отхлестал?

– Пытался, может быть, – пожал плечами Петр Аркадьевич. – Но чтобы отхлестал… сомневаюсь. Петр Карлович, конечно, тот еще фрукт, но труса никогда не праздновал.

И Столыпин, подумав немного, взял на себя половину расходов.

– Может, хоть штабисты их лишний раз свяжутся.

– Вот у командующего бы радиостанцию отобрать, – грустно заметил присутствовавший при разговоре Исаев. – Чую, задергает он их обоих своим рвением к службе.

Внутренне Стас тоже полагал, что без ценных указаний верховного командования дело спорится быстрее и толковее, но один искровой передатчик пришлось выделить штабу фронта.

…Первый день войны Стас встретил в составе Донского 111-го пехотного полка. Столыпин направил его в 28-ю пехотную дивизию, входящую во вторую бригаду двадцатого армейского корпуса, как он выразился, «для координации наших совместных усилий». Стас не стал заморачиваться вычурностью командирской лексики, и так было ясно, что зятю Петра Аркадьевича в тылах кантоваться невместно. Наташа, как истая генеральская дочь, не стала разводить сырость, а просто поцеловала и при этом ласково шепнула на ухо: «Будешь волочиться за фельдшерицами – что-нибудь отрежу папиной саблей».

Он усмехнулся.

– Любовь моя, чтобы за ними волочиться, мне сначала в лазарет надо угодить.

– Вот и береги себя. – Она улыбнулась, забрала у него пыхтящего Андрюшку и ушла к себе.

– Денщика прихвати с собой, – приказал Столыпин. – В нашей армии офицер без денщика смотрится неприлично, как брошенная жена.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! – встал во фрунт Стас.

Вот не хотелось ему этого новенького с собой тащить. Белобрысый Иван, к которому он за полтора года привязался, как к родному, был демобилизован и убыл на свою Черниговщину. А Стас месяца два обходился сам, пока Столыпин приказом не закрепил за ним нижнего чина Ефима Рошбу, здоровенного мужика лет сорока, мрачного, как тень Аида. То, что в Ефиме с первого взгляда угадывался еврей, опера ничуть не смущало, антисемитом он никогда не был. Он просто еще не привык к этому молчаливому человеку с тяжелым взглядом. Но приказ есть приказ, и они убыли в командировку вместе.

Третьего августа они уже были в Вержболово. Командир полка Секирский, не старый еще полковник, прочитав его предписание, пожал плечами.

– Не знаю, что это за особая стратегия, но препятствия чинить не собираюсь – делайте, что считаете нужным. Найдете штабс-капитана Полевого, скажете, что я приказал вас разместить. По другим вопросам также можете к нему обращаться, я предупрежу. – И, коротко кивнув козырнувшему Стасу, снова уставился в расстеленную на столе карту.

Размещаться, собственно, особо не пришлось, потому что уже на следующий день полк выступил на позиции. Они шагали по редкому лесу, только успевая смахивать с потных лиц липкую паутину. Уже было известно, что накануне третий и четвертый корпуса успели войти в соприкосновение с противником.

Так и не встретив германцев, они заночевали в первой попавшейся немецкой деревне.

Глава 2 Гумбинен

…Шагая рядом с Полевым, Стас пытался вспомнить, когда с немцами столкнулся двадцатый корпус. Ведь учил когда-то все это… да кто же знал, что пригодится.

Частая ружейная стрельба и звонкий хлопок разорвавшейся гранаты развеяли его сомнения. Что-то свистнуло возле уха – то ли пуля, то ли осколки, поди их разбери. Тело сработало само, плашмя рухнув на траву, рука уже сжимала парабеллум. Метрах в пяти Ефим, лязгнув затвором, дослал патрон в ствол винтовки.

– Цел, ваше благородие? – негромко спросил он.

– Порядок, – отозвался Стас и, увидев двух выскочивших из-за деревьев немцев, выстрелил, почти не целясь. Один из них, закричав, уронил винтовку, а второй проворно отпрыгнул за ствол дерева. Рядом грохнула «трехлинейка» Ефима.

– Цел, вашбродь? – окликнул его денщик.